Собачий поцелуй (СИ)

На это она не ответила. Оливия действительно очень не любила никаких сюрпризов. Хотя в детстве она ещё могла оценить это приятное волнение, трепещущее в груди, когда мама в день рождения завязывала ей глаза плотной лентой и вела куда-то. Девчушка с забавными каштановыми кудряшками едва не спотыкалась, крепко держась за мамину руку, шла маленькими шажками в неизвестность, которая вовсе не была пугающей. Скорее, интригующей. От любопытства она старалась незаметно приподнять повязку, чтобы хоть одним глазком подглядеть, но мама всегда замечала эти её попытки, смеялась и прижимала ладонь поверх ленты, чтобы девочка уж наверняка ничего не увидела. А потом повязку снимали, и перед ней оказывался очередной потрясающий подарок от родителей. Однажды это был настоящий волшебный пони с серебряной гривой и золотыми копытами! Маленькая Оливия так о нём мечтала, но отец сразу же наотрез отказался приобретать животное. Как выяснилось позже, он расстроил ребёнка специально, чтобы потом сделать любимой дочке сюрприз…

Но чем старше она становилась, тем больше это слово начинало ассоциироваться не с детской радостью, а с тревогой и беспокойством. Первым новым «сюрпризом» стало известие о переезде матери обратно во Францию, откуда их семья была родом. В один из тёплых и солнечных летних дней отец сообщил детям, что миссис Розье нездоровится, и доктора настоятельно рекомендуют ей смену климата. Почему-то, ни Оливии, ни Эвану попрощаться с мамой не дали. Она просто внезапно исчезла из поместья, оставив за собой унылое ощущение пустоты и холода. Женщина писала детям письма, полные любви и обещаний вскоре приехать, которые так и не были исполнены.

Лишь спустя два долгих года, когда Оливии уже исполнилось девять, она вновь увидела мать, правда, лежащей в гробу. Красивое лицо застыло навечно пустой, ничего не выражающей маской, а девочка смотрела на неё, до конца даже не осознавая, что вообще произошло. Она помнила, что в их поместье тогда собралось огромное количество людей, наряженных во все оттенки чёрного, и воздух был насквозь пропитан цветами — всё пространство вокруг было уставлено любимыми мамиными красными розами. Ещё она помнила, как Эван тогда начал хныкать, а отец строго приказал ему прекратить позориться перед людьми…

Последним «сюрпризом» стало известие о том, что мистер Розье выбрал для дочери достойного спутника жизни, которым оказался Ренделл Эйвери. Девушка видела его ещё в детстве на каких-то светских мероприятиях, куда её таскали с собой родители. Он был старше её на два года, худощавый и вечно бледный мальчик с самыми обыкновенными чертами лица и волосами цвета кофе с молоком, и никогда ей особо не нравился. Для неё оставалось загадкой, почему отец решил остановить свой выбор именно на нём. Видимо, решающим аргументом стало активное участие Эйвери старшего и его сына в новой политике одного небезызвестного мага.

Оливия знала, что изначально её отец рассчитывал на союз именно с Блэками, поскольку те были значительно богаче, но, вот досада, один их отпрыск был младше, и пришлось бы ждать лишний год до его совершеннолетия, а другой — вычеркнут из наследства за предательство семейных ценностей и взглядов чистокровных. Девушка усмехнулась, представив, если бы Сириус всё ещё был полноправным членом своей семьи, и её в самом деле выдали за него. Сопротивлялась бы она тогда так же, как сейчас? Но ведь в таком случае он был бы совсем другим человеком.

Погрузившись в мрачные воспоминания, она не сразу заметила, что тоннель сузился со всех сторон, и Блэк теперь шёл, пригибая голову. Камни здесь уже были сухими, и плесенью больше не пахло. Ей даже показалось, что она уловила запах чего-то приятно-сладкого, но, наверное, это было лишь игрой её воображения. Путь вдруг резко ушёл вверх, заканчиваясь несколькими каменными ступеньками, и над их головами появилась небольшая деревянная дверь. Сириус выпустил руку девушки, чтобы открыть люк, а потом вновь обхватил её пальцы, утягивая за собой. Пришлось подтянуться, чтобы влезть в маленькое квадратное пространство, и перед Оливией открылось незнакомое помещение, похожее на странную кухню и подвал одновременно. Тот самый сладкий запах, который почудился ей в тоннеле, теперь наполнил её ноздри в полную силу, и девушка глубоко вдохнула, ощущая смесь шоколада, ванили, карамели, печенья и чего-то фруктового.

Она поднялась, осматриваясь вокруг: пол был покрыт тонким слоем чего-то белого — муки или, может, сахарной пудры — будто припорошен снегом, подвал наполняло множество звуков гремящей посуды, венчика, взбивающего что-то в большой металлической чашке, на плите что-то кипело, бурлило и шипело, а всё пространство кругом занимали ящики и коробки. Оливия заглянула в одну из кастрюль, обнаружив там нечто розовое и очень вкусно пахнущее. Она обернулась на звук открывающегося шкафчика и увидела, как Сириус со знанием дела вытащил несколько конфет, сунув их в карман, а одну, распечатав, положил в рот.

— Что ты делаешь?