Собачий царь

Как хозяин купе, торжествуя, растянулся Лохматый на полке. Под одеялкой облезлой, мышиной, на убогой старухе подушке показалось почти как дома. Но уснуть при всём желании не мог. До того молчал он основательно, до того сурово призадумался, что попутчики его вконец забоялись и остаток пути уважали. Исказили думы Лохматого, отродясь он так умом не раскидывал, с непривычки посерел, насупился, будто нездоровый человек. Он в окошко на поля не зарился, в коридор прохладный не выглядывал, сколько баб там ходило, не ведал, чем на станции торгуют – упустил. Отнялось у мужика любопытство, будто куст смородины, – отсохло. Проводницу, что чай разносила, хоть бы вскользь, вместо «спасибо», оглядел. Мучился буян Лохматый вопросом: суждено ли ему невредимым докатиться до станции конечной безо всяких новых невзгод? «Отчего так поезд разбежался? Будто бешеный летит, колымага. Не случилось бы, о чём знать не стоит. Не сломался бы мотор втихаря. Вдруг с разбегу колесо подвернётся? Или винтик подкрутить забыли. А если справили вчера день рождения машиниста жены? Ты гляди, как вагон огрызнулся, из стороны в сторону скачет. В канители от своих отобьётся, чего доброго, в болото загремит». Будто бы ответом, угрожая, громыхали по мосту колёса, электровоз со всей мочи курлыкнул, завопил товарняк вдалеке.

А тем временем невзначай, потихоньку сквознячок наваристый в купе наведался, в ресторан-вагон приманивал запахом картошки и котлет. Не повёл и бровью Лохматый, будто был его желудок из камня, – без единого голодного вздоха наотрез приглашение отверг. Не спешил уступать обольщениям бесшабашного ресторанного духа, денежку транжирить не стремился и спокойно, степенно дремал. Хорошо он помнил указания Лопушихи своей неуёмной. В путь-дорогу мужика собирая, со дна сундука деньги выудив, говорила: «За всё отчитаешься. Где чего потратил – объяснишь». Облетел сквознячок ресторанный молчаливых и забитых попутчиков, каждому в лицо лукаво пыхнул, намекая на поджарку во щах. Нерешительно попутчики моргали, на Лохматого пристыженно косились, а в глазах-то жажда мерцала, сигали голодные огни. Покружил сквознячок ресторанный по купе унылому не в меру. Никого не сумел взбудоражить. Улетел, обиженный, ни с чем.

Только стало Лохматого смарывать – в коридоре чего-то затопали, в нешироком проворно забегали. Скажешь, вырвались из стойла лошади или на ночь загоняют коров. Зародилось в мужике подозрение: без причины народ не торопится. Что такое? Голосят, причитают – не пожар ли у кого в купе? Все остатки настроения малой бусиной в пятки укатились. «Неужели, – думал, – не предвидится без ущерба достигнуть Москвы?» Недовольно он к шуму прислушался, голоса из мешанины выудил. Расплетал-разделял крики громкие, бабьи возгласы, детский рёв. Оказалось, никакое не крушение: к ужину народ собирался.

Бодро бегали проворные лоточницы, колотили стоптанными шлёпанцами по плешивому вагонному коврику. И без спроса врывались в купе. Напролом те тётки продвигались, всех зевающих с пути сметая, голосисто предлагали к чаю расстегаи, ириски, халву. От усердия и беспокойства по щекам неугомонных женщин чёрными ручьями тушь стекала. И трещали юбки на задах. И цветастые, с оборками, платья от упорного бега аж дымились. А неновые синие фартуки, будто васильки, на глазах прямо отцветали.

Пробегали за ними другие, заходили в купе бессовестно, водку, пиво, вино молодое настоятельно просили купить. Помянул Лохматый мать чужую, в одеяло плотней завернулся и старательно всем видом не показывал, как скребутся кошки в животе. Хорошо он усвоил напутствие, что жужжала Лопушиха шумная, в дальнюю дорогу собирая майки, безрукавки и штаны: «Не пытайся удивить людей богатством. Кошельком без ума не тряси. Рублик каждый до последнего удерживай и без повода рюмкой не балуй». Освежив в уме наставления, вмиг обрёл Лохматый силу духа, из желудка кошек повыгнал, дрожь голодную в ногах унял. Отпустили мужика тревоги, добродушно потолком любуясь, о столице краснощёкой грезил и загадывал всякое в уме. Лязгали рельсы дармоездушки, громыхали шпалы бетонные, на соседней полке девица причмокнула и моторной лодкой захрапела.