Собака Баскервилей

— Отъ Чэрингъ-Кросскаго госпиталя?

— Отъ нѣсколькихъ друзей, служащихъ тамъ, по случаю моей свадьбы.

— Ай, ай, это скверно, — сказалъ Холмсъ, качая головой.

Глаза доктора Мортамера блеснули сквозь очки кроткимъ удивленіемъ.

— Почему же это скверно?

— Только потому, что вы разбили наши маленькіе выводы. По случаю вашей свадьбы, говорите вы?

— Да, сэръ. Я женился и оставилъ госпиталь, а вмѣстѣ съ нимъ и всякія надежды на практику консультанта. Это было необходимо для того, чтобы я могь завести свой собственный домашній очагъ.

— Ага, такъ мы въ сущности уже не такъ ошиблись, — сказалъ Холмсъ. Итакъ, докторъ Джэмсъ Мортимеръ…

— Мистеръ, сэръ, мистеръ… скромный врачъ.

— И очевидно человѣкъ съ точнымъ мышленіемъ.

— Пачкунъ въ наукѣ, мистеръ Холмсъ, собиратель раковинъ на берегахъ великаго неизслѣдованнаго океана. Полагаю, что я обращаюсь къ мистеру Шерлоку Холмсу, а не…

— Нѣтъ, это мой другъ, докторъ Ватеонъ.

— Очень радъ, что встрѣтилъ васъ, сэръ. Я слышалъ ваше имя въ связи съ именемъ вашего друга. Вы очень интересуете меня, мистеръ Холмсъ. Я съ нетерпѣніемъ ожидалъ увидѣть такой доликоцефальный черепъ и столь хорошо выраженное развитіе надглазной кости. Вы ничего не будете имѣть, если я проведу пальцемъ по вашему теменному шву? Снимокъ съ вашего черепа, пока оригиналъ его еще дѣятеленъ, составилъ бы украшеніе всякаго антропологическаго музея. Я вовсе не намѣренъ быть неделикатнымъ, но признаюсь, что жажду вашего черепа.

Шерлокъ Холмсъ указалъ странному посѣтителю на стулъ и сказалъ:

— Я вижу, сэръ, что вы восторженный поклонникъ своей идеи, какъ и я своей. Я вижу по вашему указательному пальцу, что вы сами скручиваете себѣ папиросы. Не стѣсняйтесь курить.

Посѣтитель вынулъ изъ кармана табакъ и бумажку, и съ поразительною ловкостью скрутилъ папироску. У него были длинные дрожащіе пальцы, столь же подвижные и безпокойные, какъ щупальцы насѣкомаго.

Холмсъ молчалъ, но его быстрые взгляды доказывали мнѣ, насколько онъ интересуется нашимъ удивительнымъ гостемъ.

— Я полагаю, сэръ, — сказалъ онъ, наконецъ, — что вы сдѣлали мнѣ честь придти сюда вчера вечеромъ и опять сегодня не съ исключительной цѣлью изслѣдовать мой черепъ?

— Нѣтъ, сэръ, нѣтъ, хотя я счастливъ, что получилъ и эту возможность. Я пришелъ къ вамъ, мистеръ Холмсъ, потому, что признаю себя непрактичнымъ человѣкомъ и потому, что я внезапно сталъ лицомъ къ лицу съ очень серіозной и необыкновенной задачей. Признавая васъ вторымъ экспертомъ въ Европѣ…

— Неужели, сэръ! Могу я васъ спросить, кто имѣетъ честь быть первымъ? — спросилъ Холмсъ нѣсколько рѣзко.

— Но точно научный умъ Бертильона будетъ всегда имѣть сильное вліяніе.

— Такъ не лучше ли вамъ посовѣтоваться съ нимъ?

— Я говорилъ, сэръ, объ умѣ точно научномъ. Что же касается до практически дѣлового человѣка, то всѣми признано, что вы въ этомъ отношеніи единственный. Надѣюсь, сэръ, что я неумышленно не…

— Немножко, — сказалъ Холмсъ. Я думаю, докторъ Мортимеръ, что вы сдѣлаете лучше, если, безъ дальнѣйшихъ разговоровъ, будете добры просто изложить мнѣ, въ чемъ заключается задача, для разрѣшенія которой требуется моя помощь.

II Проклятіе надъ Баскервилями

— У меня въ карманѣ рукопись, — началъ Джэмсъ Мортимеръ.

— Я это замѣтилъ, какъ только вы вошли въ комнату, — сказалъ Холмсъ.

— Это старая рукопись.

— Не новѣе восемнадцатаго столѣтія, если это только не поддѣлка.

— Какъ могли вы это узнать, сэръ?

— Все время, пока вы говорили, изъ вашего кармана выглядывало дюйма два этой рукописи. Плохимъ былъ бы я экспертомъ, если бы не могь указать на эпоху документа съ точностью приблизительно до десяти лѣтъ. Можетъ быть, вы читали мою небольшую монографію объ этомъ. Я отношу этотъ документъ къ 1730 году.

— Точная его дата 1742. При этомъ докторъ Мортимеръ вынулъ документъ изъ кармана. Эта фамильная бумага была мнѣ довѣрена сэромъ Чарльзомъ Баскервилемъ, внезапная и загадочная смерть котораго около трехъ мѣсяцевъ назадъ произвела такое возбужденіе въ Девонширѣ. Я могу сказать, что былъ его другомъ и врачомъ. Это былъ, сэръ, человѣкъ сильнаго ума, строгій, практичный и съ столь же мало развитымъ воображеніемъ, какъ у меня самого. Между тѣмъ онъ серіозно отнесся къ этому документу, и его умъ былъ подготовленъ къ постигшему его концу.

Холмсъ протянулъ руку за рукописью и разгладилъ ее на своемъ колѣнѣ.

— Замѣтьте, Ватсонъ, перемежающіеся длинные и короткіе "S". Это одно изъ нѣсколькихъ указаній, давшихъ мнѣ возможность спредѣлить дату.

Я посмотрѣлъ изъ-за его плеча на желтую бумагу и поблекшее письмо. Въ заголовкѣ было написано: "Баскервиль-голль", а внизу, — большими цифрами нацарапано: "1742".

— Это имѣетъ видъ какого-то разсказа.

— Да, это разсказъ одной легенды, которая въ ходу въ семействѣ Баскервиль.

— Но, насколько я понимаю, вы желаете посовѣтоваться со мною о чемъ-то болѣе современномъ и практичномъ?

— О самомъ современномъ. О самомъ практическомъ спѣшномъ дѣлѣ, которое должно быть рѣшено въ двадцать четыре часа. Но рукопись не длинная и тѣсно связана съ дѣломъ. Съ вашего позволенія я прочту ее вамъ.