Собаки и тайны, которые они скрывают

Собачка пряталась под столом в прихожей, откуда могла видеть всех, кто входил в дверь. Я звала ее, но она не вышла. Перед сном она не пришла в кровать, а провела ночь одна в темной прихожей у двери, ожидая Бинго. Вскоре после того, как мы погасили свет, мы услышали слабый, странный, сдавленный звук. Оказалось, это выла маленькая Вайолет.

Это был первый и единственный раз, когда я слышала, как она это делает. Волки воют, призывая сородичей, и, думаю, Вайолет выла с той же целью. Она звала Бинго. Через несколько дней он вернулся домой. Радость Вайолет казалась безграничной. Выпучив глаза, она прыгала на него, визжа и пытаясь отдышаться. Бинго отнесся к ее приему спокойно, больше заинтересованный в том, чтобы, по своему обыкновению, деловито осмотреть дом и узнать, что произошло в его отсутствие.

Вскоре после этого он умер от сердечной недостаточности во время повторной операции. Вайолет заняла свое место под столом в прихожей, когда Бинго увезли во второй раз, и больше уже никогда не покидала его, за исключением коротких выходов во двор и на кухню. В остальных случаях она лежала, свернувшись, под столом, не сводя глаз с двери и настороженно прислушиваясь к звукам снаружи. Я ожидала, что Вайолет потеряет аппетит от тоски. Однако она продолжала жадно есть, не проявляя никаких признаков истощения от скорби.

Вместо этого она стала более нервной, рассеянной и нерешительной. Если ее звали поесть или выйти, она вскакивала и металась в замешательстве. И, хотя ее никто ни разу в жизни не ударил, она стала бояться нас. Если кто-то из нас пытался прикоснуться к Вайолет, она в панике отшатывалась от приближающейся руки. В течение года эта бедная собачка дрожала под столом в прихожей, а затем умерла, и тоже от сердечной недостаточности.

После этого мы все переехали в Вирджинию. Там, из-за того что рядом было несколько лошадиных ферм, мы удвоили наши усилия, чтобы не дать собакам бродяжничать. У Мэри и трех ее сыновей были слишком волчьи повадки, чтобы позволить им свободно бегать среди крупных копытных, тем более что Сьюсси, самец с самым высоким рангом и первенец из братьев, однажды прыгнул на горло лошади и получил удар копытом по голове. Удар был настолько силен, что пес потерял сознание. Чтобы сдерживать своих собак, мы построили загон достаточного размера, чтобы они не чувствовали себя в заточении и не прилагали обычных усилий, чтобы прорыть себе путь на свободу. Наоборот, из-за того что четыре ведущие собаки нашей собачьей семьи должны были оставаться в загоне, остальные четыре собаки – Коки, Вива, Фатима и Инукшук, которые всегда могли свободно выйти, потому что не гонялись за лошадьми, – предпочитали находиться в загоне со старшими по иерархии.

Однажды я обнаружила Зуи, занимающего третье место в иерархии группы, младшего брата-хаски, сидящим в одиночестве посреди загона. Он не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Вскоре я узнала, что он болен, и отвела его в свой кабинет, где он залег под моим столом. Там он оставался следующие несколько недель, пока ветеринары безуспешно пытались выяснить, что с ним. Зуи умер в клинике, куда я отвезла его в последней попытке спасти. Вскрытие показало, что проблема была в его почках.

Мой взгляд на смерть весьма прагматичен. Я оставила Зуи ветеринару, чтобы он похоронил его, и отправилась домой. Помню, был туманный, теплый осенний вечер, и я думала о загробном мире, когда заметила, что все остальные собаки сидели более или менее кучно и тихо наблюдали за мной. Я подошла к ним и дала им обнюхать себя.

И снова я не смогла полностью понять динамику момента. Я, например, не знаю, какие запахи обнаруживали собаки при интенсивном, продолжительном изучении моих рук и одежды. Я часто объявляла им о событиях, позволяя им нюхать меня, – например, после родов сук я всегда давала им понюхать свои руки и всегда замечала, что все, что они там находили, вызывало у них легкое любопытство и одобрение. Я предполагала, что собаки обнаруживали следы чего-то, связанного с родами, например амниотической жидкости, и понимали, что это значит. Так что, возможно, смерть, как и рождение, имеет характерные запахи. Или, возможно, собаки увидели мое лицо и поняли, что что-то пошло не так. Я не плакала, хотя мне, конечно, было ужасно грустно. Собаки могут заметить даже малейшие изменения в поведении людей, а их способность к эмпатии помогает им интерпретировать то, что они видят. Где, в конце концов, был Зуи? В любом случае, какой бы запах ни унюхали собаки или что бы они ни подумали о моей внешности, они, должно быть, подозревали, что Зуи уже был очень далеко. Вскоре после того, как я ушла, они начали выть и провыли с перерывами всю ночь.

* * *