Собибор / Послесловие

Следующей жертвой восставших стал шарфюрер СС Зигфрид Грейтшус, садист, руководивший загоном людей в газовые камеры. С ним разделались Аркадий Вайспапир и 17-летний Иегуда Лернер из Варшавы, задержанный в облаве в Варшавском гетто и отправленный в Минский лагерь, где и подружился с советскими военнопленными.

“Он (Грейтшус) приказал сделать в мастерской кожаное пальто на меховой подкладке и поэтому должен был прийти в 16 часов примерить его, – рассказывает Лернер в фильме Ланцмана. – Он был приблизительно метр восемьдесят. В любом случае он был очень высокий, с широкими плечами. Огромный человек, высокий, исключительного размера. Рослый. Я видел его раньше, но, будучи рядом с ним, по правде говоря, я был ошеломлен. Будучи рядом с таким чудовищем, вы наполняетесь страхом”.

“Когда начальник караула пришел примерить макинтош, мы были наготове, – вспоминал Аркадий Вайспапир в начале 1960-х годов в письме Валентину Томину. – Он, видно, чувствовал какую-то опасность, стал недалеко от закрытой двери и велел примерять. Мастер возился с ним. Когда стало ясно, что немец ближе к нам не подойдет, мне пришлось идти на выход из мастерской. Я, держа топор, прошел мимо немца, затем повернулся и острием топора ударил его сзади по голове. Удар, видно, был неудачный, ибо немец закричал. Тогда подскочил мой товарищ и вторым ударом прикончил немца”.

“Надо было бить обухом, а я не знал этого и ударил острием, – рассказывал мне Вайспапир во время нашей встречи в Киеве 70 лет спустя. – Все произошло уже под вечер. Мы только успели оттянуть труп и укрыть его шинелями, как двери открылись, и зашел волжский немец (вахман Клятт. – Л.С.). Он спросил: “Что у вас тут за беспорядок?” Старший портной ему что-то отвечал, а другие портные по одному стали выбегать из мастерской. Когда волжский немец нагнулся над трупом начальника караула, укрытым шинелями, и спросил: “А это что такое?”, я и за мной мой товарищ топорами и его зарубили”.

А вот как этот эпизод выглядит в рассказе Лернера: “Второй немец входит. Он смотрит вокруг. Говорит, что очень грязно. Нам нужно побелить стены и немного прибраться. Потом делает шаг вперед и оглядывается. Грейтшус был спрятан под грудой пальто, но его рука торчала. Мы, вероятно, не заметили. И когда немец шагнул, наступил на руку Грейтшуса. Тогда немец начал кричать: “Вас ист дас? Вас ист дас?” Мой товарищ сразу же прыгнул вперед и ударил его. Немец рухнул от удара, затем подбежал я и ударил его второй раз. Я думаю, всегда буду помнить. Лезвие топора ударило его по зубам и высекло искры”.

Оба участника восстания, упоминая друг о друге, говорили “товарищ”. Судьба свела их на 20 минут в сапожной мастерской, в следующий раз они увиделись 55 лет спустя, в 1998 году, во время первого приезда Вайспапира в Израиль. Но еще раньше, в 1970-е годы, Печерский показал Вайспапиру групповое фото бывших узников Собибора, живущих в Израиле. “Вот этого я узнал сразу, то ли Лерман, то ли Лернер”, – сказал Вайспапир. Печерский связался с израильтянами, выяснилось: да, это Лернер.

“То, что это был Грейтшус, это точно, т. к. я и Лернер держали в руках его бумажник с документами”, – писал Аркадий Вайспапир позже в одном из писем Михаилу Леву.

С убитым ими эсэсовцем был связан характерный эпизод, запомнившийся многим собиборовцам. Печерский рассказал о нем на уже упоминавшейся видеозаписи 1980 года: “Немцы любили слушать советские песни. Мы шли строем, и Френцель скомандовал: “Запевай!” Заключенным было известно, что Грейтшус, будучи недавно в отпуске, попал под бомбежку и был легко ранен. Вот почему в тот раз они выбрали именно эту песню: “Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ”. Как обычно, запевал Цибульский. В Интернете легко найти еще одну видеозапись (из фильма “Арифметика свободы”), на которой эту песню поют выжившие собиборовцы, собравшиеся в Ростове у Печерского дома несколько десятилетий спустя.

Кстати, мелодия эта была эсэсовцам знакома. В середине 1920-х годов советскую песню позаимствовали немецкие коммунисты в виде “Песни красного воздушного флота”, а спустя несколько лет у тех, в свою очередь, взяли штурмовики для своего марша.

Вернемся к событиям 14 октября, в сапожную мастерскую, где один из заключенных, Ческил Менше, колол ножницами Грейтшуса, уже мертвого, и кричал: “Это за мою маму, это за жену, это за моего ребенка”. Примерно тогда же, когда добивали Грейтшуса, Хаим Энгель отправился в гараж убивать унтершарфюрера СС Бекмана, который отвечал за работу сортировщиков во второй зоне. Хаим сам был одним из сортировщиков одежды убитых в газовых камерах и однажды обнаружил среди одежды вещи своего брата. В последнюю минуту один из тех двоих, кому было поручено убить этого эсэсовца, испугался. “И я пошел вместе с другим парнем, и мы убили этого немца”.