Собибор / Послесловие

Группа повстанцев, во главе которой был Александр Печерский, пробила брешь в ограждении лагеря возле жилых помещений эсэсовцев, где, как и предполагалось, мины не были заложены.

За Сталина!

“Большая группа собралась в лагере, в центре стоял наш руководитель славный Сашка, и он крикнул: “За Сталина, ура!” Этот отрывок из показаний Хаима Поврозника, данных сразу после освобождения Собибора, вошел в очерк Каверина и Антокольского. Может, так оно и было, а, может, свидетельство Поврозника подверглось правке сотрудника политотдела 65-й армии, передававшего материал для публикации.

Ну а дальше пошло-поехало: чем больше времени проходит после восстания, тем чаще поминают имя Сталина. “Что у тебя на сердце такого, что они тебя послушались? – этот риторический вопрос задает Печерскому один из его соратников в фильме “Собибор”. – Сталин у него на сердце, как и у всех нас”. Такой вот фальшивый, хотя и политически грамотный разговор опять вошел в моду.

Несколько лет назад писатель Захар Прилепин от имени “либералов”, подразумевая под ними евреев, обратился с “письмом к товарищу Сталину”, по его словам, “положившему в семь слоев русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени”. При Брежневе – “сионисты”, а нынче – “либералы”, эти привились с легкой руки Захара Прилепина. “Комсомольская правда” писала о том, как “из предков либералов немцы наделали абажуров”.

Те, кто устроил Бабий Яр, тоже любили всякие уклончивые выражения: “окончательное решение”, “переселение на восток”. Но все понимали, о ком и о чем речь. Антисемитизм ведь был не одной из многих сторон нацизма, на нем строилась вся, буквально вся его политика. Даже когда блицкриг провалился, Гитлер не забывал о решении своей безумной задачи, отрывая силы от фронта: избавить планету от одного из населяющих ее народов казалось ему едва ли не более важным делом, чем выиграть войну.

На самом деле никаких особых мер по спасению оставшихся на оккупированной территории евреев не принималось, да и “положил” вождь не одних только русских (по крови) людей. На фронтах Великой Отечественной сражались 23 % всех советских евреев, тогда как по всем другим народам СССР, вместе взятым, эта цифра составляет 16 %. Почти каждый четвертый из числа военнослужащих-евреев воевал в авиации и на флоте, особенно много подводников. До генералов дослужились 305 евреев, полторы сотни получили звание Героев Советского Союза. И это при том, что евреев награждали весьма неохотно – пример Печерского, за свой подвиг не награжденного вовсе, перед нами. Да и не собирался Сталин никого спасать, в 1944 году он сам говорил “о некоторых необоснованных претензиях товарищей еврейского происхождения, которые думают, будто эта война ведется за спасение еврейского народа”.

Ну и чтобы не было недомолвок относительно любимой и широко тиражируемой мысли антисемитов – “без СССР евреи были бы уничтожены, а вы еще тявкаете на Сталина”. Это правда, без СССР евреи были бы уничтожены, но правда и то, что задачи их спасения никто и не думал ставить. Историком Геннадием Костырченко обнаружены документы, согласно которым в начале 1940 года немцы предложили СССР принять 1,8 миллиона польских евреев и 300–400 тысяч евреев из рейха, но советское правительство отказало, дескать, советско-германское соглашение этого не предусматривает. В ходе войны не было специальных операций по освобождению лагерей смерти, как и бомбежек дымящих там крематориев, не было приказов подпольщикам и партизанским отрядам о помощи евреям, и те, в свою очередь, никогда не призывали окрестное население хоть как-то способствовать спасению евреев. Об этом не было ни слова и в листовках, разбрасываемых с самолетов. Всего этого не могли не заметить жители оккупированных территорий – советский опыт приучил их с полуслова понимать замыслы и настроения советской власти и родной партии.

Правда, узники Собибора, европейские евреи, никак их не чувствовали и вполне могли подхватить “За Сталина, ура!” (если такой выкрик Печерского имел место). “Сталин был тогда нашим богом, – вспоминал один из выживших Кальмен Веврык, – каждый еврей видел в Сталине своего спасителя”.

“Одной, единой страсти ради”

“Растрачивая их жизни, как разбрасывают рис на свадьбе, мы… научили их воевать. Варшава, Треблинка, Собибор, Белосток – доказательство, что все в порядке, что евреи усвоили урок, что они тоже превращаются в воинов, тоже становятся убийцами, тоже проявляют жестокость”, – это цитата из романа Джонатана Лителла “Благоволительницы”, написанного от лица эсэсовского офицера. Жестокость ли? Можно ли вообще говорить о жестокости применительно к жертвам или даже, как иной раз делают нынче, ругать евреев за жестокость, будто бы проявленную ими по отношению к немцам?