Собирая по кусочкам (СИ)

Я знаю, что это нормально. Это чувства. Но внутри до сих пор отзывается железное правило: парни не плачут. Не должны. Хотя всё могут. Чёрт, не просто же так у них есть эти слёзные железы.

Я вытерся рукавом и понял, что не ответил. Прошло три минуты. Мне не хотелось заставлять ждать Александра Владимировича, но я не знал, чего хотел. Мне достаточно приехать и быть с ним. Но если я напишу: «То, что выберете вы», скорее всего, получу ответ в виде вариантов и мне всё равно придётся выбрать.

Александр Владимирович так всегда делает, где бы мы ни ели.

Не знаю. Ничего в голову не приходит 19.24

Две пиццы? 19.24

Сам так сказал. Но сейчас у меня ощущение, что я и один кусок не осилю.

Уже нет 19.24

Не знаю 19.24

Кажется, сейчас я меньше всего хочу что-то решать.

Я даже не могу решить, что ответить.

Оставляешь выбор мне? 19.24

Да 19.24

Хорошо 19.25

Стало свободнее дышать. Одной проблемой меньше.

Тот момент, когда даже выбор еды стал проблемой.

Я уткнулся головой в стену. Иногда что-то решать кажется сильно тяжёлой задачей. И тогда же воздух кажется тяжелее обычного.

К дому Александра Владимировича я пришёл после восьми, поэтому он уже был на месте. Непроизвольно улыбнулся, увидев его. Волосы немного взлохмачены. Он всё ещё в рубашке и в штанах с подтяжками. Я думал их больше никто не носит, кроме стариков, но Александру Владимировичу очень шло. Очерчивало тело.

Я понял, что пялюсь на его грудь, поэтому отвёл взгляд.

— Заходить не будешь?

— Буду.

— Я хочу душ принять. За это время, скорее всего, таймер прозвенит. Вытащишь противень из духовки?

— Да, конечно.

— Спасибо, — стало приятно. Потому что дома меня даже за уборку не поблагодарят. — Располагайся.

Перед тем как зайти в ванную, Александр Владимирович посмотрел на меня и улыбнулся. Сразу захотелось приписать своё значение этой улыбке, но я знаю, оно ошибочное, но также я бы хотел, чтобы именно таким значением она обладала.

Он дразнит меня. Сто процентов.

У меня же всё на лице написано. Я даю всему этому всплыть, когда мы наедине. Если бы так вёл себя при парнях, они бы уже прознали. Особенно Петя. Если Петя молчит, можно вздохнуть спокойно.

Притворяться проще, чем быть собой, особенно когда не знаешь, какой ты на самом деле. Может, будучи подростком, рано задавать подобные вопросы, но, когда чувствуешь, что в жизни неуютно, только такие и возникают. Хочется с этим что-то сделать, чтобы стало комфортно. Вот только что?

Можно всю жизнь себя гонять и не прийти к ответу. Или прийти к тому ответу, который ты всегда знал, но не принимал.

Рюкзак я поставил в шкаф и прошёл на кухню.

На столике заметил журналы. Медицинские, психологические и психиатрические. Открыл я как-то один и тут же закрыл. Ничего непонятно и сложно.

Хотел бы я не сравнивать своё образование с образованием Александра Владимировича, но эта тема слишком часто всплывает, когда мы разговариваем. Он говорит о чём-то действительно интересом, важном, мне хочется его поддержать в беседе, но я не представляю за что зацепиться, потому что мало чего понимаю, и только задаю вопросы, чтобы прояснить ситуацию. Поэтому надо больше читать, узнавать. Хотел бы я не показаться дураком, да уже миллион раз выдал себя. Будто он не знает.

Это действительно сложно.

На кухне заглянул в духовку. Форма глубокая. Верхний слой – сыр, под ним ничего не видно. Но пахло мясом. Присел напротив и смотрел.

Я только и думаю, как сложно, трудно и глупо. Это из-за Вадима? Обычно в таком объёме столько мыслей не лезет. Ощущение, будто надо обдумать всё, что случилось, и уже решить, что делать. Но разве это возможно? Я даже не понимаю, как чувствую себя сейчас.

Я рад, что пришёл, что Александр Владимирович разрешил переночевать, что я могу провести с ним вечер и утро, безумно рад, но… причина моего нахождения здесь никуда не ушла. Она и влияет.

Когда прозвучал таймер, я достал форму. Цвет хороший. С расчётом времени у Александра Владимировича тоже нет проблем. У меня, кстати, тоже. Хоть в чём-то у меня нет проблем.

Прихватки оставил рядом, из шкафчика достал тарелки и лопатку. На этом моя миссия закончена. Александр Владимирович даже убрался перед моим приходом. По крайней мере тогда, когда я прихожу, у него всегда порядок. В готовке тоже.

У матери – нет.

— Нравится? — голос Александра Владимировича раздался над ухом.

Я испугался, но не шелохнулся. Потому что моя главная реакция – оцепенение. Это мы тоже разбирали.

— Да, — сказал я и посмотрел на Александра Владимировича.

Волосы мокрые, почти залезают на глаза. Он переоделся в домашнее.

— Красивый… цвет, — я не понимаю, зачем сказал.

— Цвет?

— Да.

Цвет запечённого сыра.

Мы засмеялись. Вечно я такое говорю.

— Наложишь?

— Да, — я взял прихватки, а Александр Владимирович поставил чайник. — Вам как обычно?

— Немного больше. Что будешь? — Александр Владимирович открыл шкафчик с кофе и чаем.

— Кофе.

— Добавить что-нибудь?

— Сливки есть? — Александр Владимирович кивнул. — Тогда их.

Мы сели за стол. Напротив друг друга. От вида слоистой лазаньи потекли слюни. Кажется, понадобится добавка.

— Приятного аппетита.

— С-спасибо, вам тоже.