Собирание русских земель Москвой

14 В 1278 г. «приходным татарове на Рязань и много зла сътвориша и отъидоша в свояси»; в 1288-м «князь Елортай ординский, Темирев сын, приходи ратью на Рязань и воева Рязань, Муром, Мордву и много зла сътвориша, идоша восвояси»; в 1308 г. после убиения в Орде князя Василия Константиновича, «татарове Рязань воеваша» – ПСРЛ, т. X, с. 156, 167,176.

15 «Ходи князь Юрьи ратью с братом Иваном на Рязань на князя Ивана Рязаньского и докончаша мир» (Новг. I, с. 319); в лето 6841 (1333) приде князь Иван в Торжек с всими князи низовьскими и с рязаньскими» (Там же, с. 328).

16 ПСРЛ, т. VII, с. 206; т. IV, ч. 1, с. 270; т. XVIII, с. 93. В Тверской летописи (т. XV, с. 421) и Никоновской (т. Х, с. 211) под 6847 (1339) г.

17 Возможно, что именно Иван Коротопол начал титуловать себя «великим князем рязанским», по аналогии с тверскими князьями. Щедрое применение этого титула позднейшими грамотами к предшественникам Коротопола нельзя считать показательным. В грамотах Дмитрия Донского рязанские князья титулуются «великими» (Олег Иванович, Федор Ольгович).

18 ПСРЛ, т. VII, с. 209; т. XVIII, с. 94 (Троицкая и Симеоновская), т. X, с. 215.

19 Быть может, вражда к памяти Олега Ивановича дала повод к признанию его сыном братоубийцы Коротопола (ПСРЛ, т. VII, с. 243: «А княжь Иванов сын Коротополов Олег, иже бысть советник безбожному Мамаю»; ср. отзыв Никоновской об убиении Коротопола, т. X, с. 215). Грамоты (С.Г.Г. и Д., т. I, № 36, 48, 65, 115 и 116) устанавливают определенно, что Олег – сын князя Ивана Александровича (см. у Иловайского. Ист. Рязанск кн., с. 208–210). И в грамоте Олега Ивановича Ольгову монастырю (А.И., т. I, № 2) князь Олег называет отцом своим Ивана Александровича. О каком-либо потомстве Коротопола нет сведений.

20 Летописные своды сообщают, что кн. Ярослав «сел в Ростиславле» (ПСРЛ, т. XVIII, с. 94, Троицкая и Симеоновская; то же в Воскр., т. VII, с. 209, в Никон., т. X, с. 215); но тут можно предположить с Иловайским, указ. соч., с. 93 (ср. Экземплярского, т. II, примеч. 1869) простую описку первоисточника наших сводов. Однако наши летописные своды называют князя Ярослава в известии о его кончине князем пронским, а не в. к. рязанским (ПСРЛ, т. VII, с. 209; т. X, с. 216; т. XVIII, с. 94). Сын Ярослава Владимир – пронский отчич, а брат Ярослава Иван Александрович известен как великий князь рязанский по договорным грамотам его внука и правнука (С.Г.Г. и Д., т. I, № 36, 48, 65; также № 115–116 и упомянутая грамота Олега Ивановича, А.И., т. I, № 2); летописные своды упоминают только его кончину в 1350 г. (ПСРЛ, т. X, с. 222; т. XVIII, с. 97; т. VII, ср. 215 – под 1351 г.) и то называют его не Иваном, а Василием. Потомки Ярослава остались пронскими отчичами, а на великом княжении видим Олега Ивановича и его потомков; поэтому А.В. Экземплярский предполагает, что старшим Александровичем был Иван, а младший Ярослав мимо него получил ханский ярлык («отпущен») на рязанское княжение, так что Иван Александрович занял старший стол только после смерти младшего брата в 1344 г. (Указ. соч., т. II, с. 581–582). Однако у нас нет оснований утверждать, что Ярослав утвердился на в. к.рязанском и решительно отвергнуть известия летописей, что он умер князем на Пронске; нет и уверенности, что его вокняжение «в Ростиславле» создано простой ошибкой, что князь Иван не занял старшего рязанского стола (в Переяславле) еще при жизни брата. Трудно заполнять отсутствие фактических данных догадками.

21 ПСРЛ, т. XVIII (Троицкая и Симеоновская), с. 28; т. X, с. 226–227 (под 6861 г.).