Собирание русских земель Москвой

Михаил Тверской, потеряв главную опору в союзе с Литвой, вынужден на время замкнуться в своих тверских пределах. Он усиливает укрепления Твери, мирится с в. к. Дмитрием; выкупает сына из московского плена, отзывает наместников с городов великого княжения, где они еще держались, и вступает с великим князем в мирное «докончанье»210. Но это «докончанье», условий которого мы не знаем, оказалось только перемирием. В. к. Михаил пытается еще раз использовать трудное положение великокняжеской власти, чтобы нанести в. к. Дмитрию новый удар. Теперь его надежда на вражду, все нараставшую между Москвой и Мамаевой Ордой. В июле 1375 года московский отъезчик Некомат снова вывез в. к. Михаилу из Орды ярлык на владимирское великое княжение и ханского посла – в поддержку ханского пожалования. Михаил тотчас «сложил крестное целование» к в. к. Дмитрию, послал своих наместников в Торжок, свою рать на Углич. Но этим он навлек на себя конечную беду. В. к. Дмитрий поднял на Тверь всю Великороссию, всех князей Низовской земли, новгородские полки, даже кашинское ополчение. А расчет Михаила на татарскую и литовскую помощь оказался ошибочным211. Пришлось ему искать мира и согласиться на договорное «докончанье», которым закреплено полное крушение его многолетней борьбы. В договоре этом Михаил Александрович признал себя великому князю Дмитрию «братом молодшим»212, равным князю Владимиру Андреевичу, подчинился требованиям подчиненного «одиначества» с великим князем, отказался от всяких притязаний на великое княжение и на Новгород Великий за себя и за всех тверских князей, признал независимость Кашина, подчинил великокняжеской политике свои татарские и литовские отношения; словом, условия этого договора только тем отличают положение тверского великого князя в составе Великорусского великого княжества от положения московского удельного князя, что спорные дела между двумя великими князьями идут, если их бояре не придут к соглашению на съезде, так же как и разногласия в «общем суде» по делам между тверичами и великокняжескими людьми, на третейское разрешение рязанского великого князя Олега. Рядом с в. к. Дмитрием введена в этот договор с Тверью и его вотчина Великий Новгород, и новгородско-тверские отношения регулируются в этом же договоре, а не особой грамотой. Тверским владениям Михаила Александровича противопоставлена территория великокняжеской вотчины Москвы, всего великого княжения и Новгорода Великого. В этом своеобразная двойственность политической структуры договора. Тверской великий князь еще недавно, в договоре в. к. Дмитрия с литовскими послами 1371 года, писался «в имени» великого князя Ольгерда, а теперь вынужден сложить к Ольгерду свое крестное целование и признать свою органическую принадлежность к Великорусскому великому княжеству, в составе которого занимает он положение, близкое к положению серпуховского удельного князя, равного ему в княжом братстве и подчинении великокняжескому старейшинству. Но живой, реальной остается еще политическая обособленность Тверского великого княжества, «государства тверского», как будут говорить позднее. Договор 1375 года скорее только подготовлял и намечал, как задачу будущего, прочное восстановление связи Тверского великого княжества с великорусским великим княжением как части с целым, чем его осуществлял. Но принципиальная постановка требования такой связи была крупным шагом в деле территориально-политического самоопределения Великороссии, постепенно определявшей свой национально-политический состав213.

IV