Собирание русских земель Москвой

Удержать в своих руках эту крупную силу, сохранить ее влияние и национально-политический характер было для великорусской великокняжеской власти делом чрезвычайной важности. Путь к тому был ясен: надо было передать митрополичью кафедру после митр. Алексея русскому кандидату, человеку из той же среды – служилого великокняжеского двора, из которой и сам он вышел. Митр. Алексей намечал себе в преемники испытанного сотрудника, троицкого игумена Сергия; но Сергий уклонился от самостоятельной политической роли, находя, что это дело «выше его меры», и остался у Св. Троицы. У в. к. Дмитрия был свой кандидат, более приспособленный к светской и публичной стороне деятельности митрополита, – архимандрит Михаил, более известный по прозванию Митяй, или Митя, по мирскому, надо полагать, его имени. История этого коломенского священника, который стал духовником великого князя Дмитрия Ивановича и всех его старейших бояр, великокняжеским канцлером-печатником, затем архимандритом Спасского монастыря и нареченным митрополитом, не только сильно взволновала московское общество, но подняла и ряд принципиальных вопросов. И прежде всего вопрос о единстве митрополии. Он был предрешен в положительном смысле соборным патриаршим определением о поставлении Киприана: после Алексея временное ее разделение должно прекратиться, и Киприан, митрополит Литовский и Малорусский, станет митрополитом Киевским и всея Руси. Но в Москве Киприана считали политическим врагом, союзником литовскому великому князю330; великокняжеское правительство твердо стояло на том, что не примет Киприана как человека, взысканного злейшим неприятелем Москвы331. Вопрос о преемстве после митр. Алексея был поднят официально при его жизни. Но сохранившиеся до наших дней источники не дают достаточных сведений о том, как это произошло, например, был ли сразу поставлен вопрос о неканоничности поставления Киприана, как поставлен он несколько позднее в соборном определении патр. Нила332. По утверждению Киприана, в. к. Дмитрий шел на признание раздела митрополии, чтобы поставить своего кандидата во главе Великорусской церкви, но в согласии ли с митр. Алексеем – это весьма сомнительно. Кандидатура Митяя на митрополии не встретила сочувствия со стороны митр. Алексея. В. к. Дмитрий стремился обеспечить за Митяем митрополии тем же порядком, как это произошло в свое время по отношению к митр. Алексею, – благословением предшественника и предварительным соглашением с патриархией. Однако ни летописная «Повесть о Митяе», ни послание митр. Киприана к Сергию и Федору не дают бесспорного и ясного представления о роли митр. Алексея во всем этом деле333. Совокупность указаний приводит скорее к выводу, что он так и не дал своего благословения Митяю334. Неудача с попыткой подготовить кандидатуру Сергия на митрополию335 и крупные разногласия относительно Митяя сильно запутали положение, и без того трудное.

В Константинополь отправлено посольство для подготовки дела при патриаршем дворе, и патр. Макарий, отвергший притязания Киприана, передал Великорусскую церковь в управление архимандрита Михаила, вызывая его в то же время для поставления на митрополию Великой Руси в Константинополь336. Такое решение дела, очевидно, не соответствовало основным идеям церковной и мирской политики Алексея, и можно подозревать, что не одна личность великокняжеского кандидата, но и более принципиальные причины вызвали разногласие между великим князем и митрополитом. Не имея епископского сана, Михаил-Митяй вступил, по полномочию от патриарха, в управление митрополией и перед отправлением в Константинополь задумал ставиться в епископы от местного, великорусского, епископского собора, но проект этот разрушен возражениями суздальского епископа Дионисия337. Кандидатура Митяя потеряла почти все преимущества, какие в свое время имел за себя Алексей: авторитетное благословение предшественника, сан владимирского епископа, согласную поддержку русских епископов. Более откровенно и резко выступал политический смысл этой кандидатуры, за которой, в конце концов, стояла только настойчивая воля великого князя. Московские раздоры и долгие сборы Митяя создали возможность подготовить и борьбу против него в Константинополе. Она шла с двух сторон – от Дионисия и от Киприана. Дионисий был поставлен на Суздаль митр. Алексеем после долгого вдовства этой епископии во время «одиначества» в. к. Димитрия с суздальским тестем, и нет основания видеть в нем противника Москвы и выискивать в его поведении по отношению к Митяю какие-либо политические мотивы. Ставленник митр. Алексея, близкий к игумену Сергию, Дионисий мог стремиться к митрополичьей кафедре, рассчитывая на сочувствие влиятельных кругов московского духовенства, враждебных великокняжескому кандидату338.