Собирание русских земель Москвой

На почве этих проявлений «волощенья» между великим князем, его дядей и братьями сложились враждебные отношения между в. к. Василием Дмитриевичем и его братьями – вторым, Юрием, и младшим Константином. До нас дошел только один договор в. к. Василия Дмитриевича с братьями, притом только с двумя – Андреем и Петром; показательна сама бессодержательность этого договора, который только утверждает уговор князей «быти за один и до живота» и взаимное «блюденье» владений друг под другом, причем, однако, в нем не участвуют братья Юрий и Константин. О тех же отношениях между братьями свидетельствуют три духовные в. к. Василия Дмитриевича: в первой великий князь «приказывает» княгиню свою и сына князьям Владимиру Андреевичу и двум братьям – Андрею и Петру; во второй – тестю Витовту и братьям Андрею, Петру и Константину и серпуховским князьям Владимировичам; в третьей – им же, но опять без Константина396. Юрий нигде не назван и, видимо, находился в гневной оппозиции к старшему брату во все время его великого княжения, хотя и ходил в походы по его посылкам на Новгород и в Двинскую землю, на волжских булгар. Ни летописные своды, ни иные какие источники не дают указаний на причины раздора между братьями; нет и договоров между ними. Обычно историки связывали с этими чертами их отношений ту особенность духовных грамот в. к. Василия Дмитриевича, что в первой и в третьей он лишь условно благословляет сына великим княжением: «А дасть Бог сыну моему великое княжеше»… Правда, у нас нет прямых указаний на то, чтобы Юрий выдвигал свои притязания на великое княжение уже при жизни Василия Дмитриевича; но в пользу предположения, что князь Юрий по меньшей мере не хотел допустить подписи своего имени под именем племянника и признать старшего великокняжеского сына старшим себе братом, князем великим, говорит аналогия с поведением младшего Дмитриевича Константина, который в 1419 году вошел в «розмирье» с в. к. Василием и отъезжал от него в Новгород Великий из-за того, что великий князь его «восхоте подписати под сына своего Василья»397. Предположение, что сходные мотивы руководили и князем Юрием в его отношениях к брату, князю великому, быть может, подтверждается и отсутствием между ними договоров, где соответственная формула была бы неизбежна398.

Разлад между князем Юрием и в. к. Василием Дмитриевичем, во всяком случае, сложнее по мотивам, чем простой спор о волостях. Его выступление по смерти старшего брата против племянника Василия Васильевича не было неожиданным: оно явилось только завершением тех притязаний и отношений, какие сложились ранее. Поэтому надо признать, что нам в точности неизвестно, когда и в какой форме был впервые поставлен вопрос о сравнительном праве дяди и племянника на старейшинство в семье московских князей. С вопросом этим связано в нашей исторической литературе представление о смене старого «родового» порядка наследования в княжеской власти «новым», вотчинным, от отца к сыну, с исключением боковых линий. Однако нельзя упускать из виду, что вотчинное наследование само по себе старинное, исконное явление княжого права, но касалось оно вотчинных княжений, возникавших в переходе княжества от отца к сыновьям путем потомственного владения общей отчиной и дединой по уделам и ее распада в смене дальнейших поколений. С этим вотчинным наследованием не следует, однако, смешивать преемства в старейшинстве среди целой группы князей-братьев и родичей; это последнее было явлением не владельческого, а семейного права и в княжеской среде явилось носителем тенденций и интересов политического характера. Ряд попыток свести и это преемство, при связи великокняжеского старейшинства с определенным столом княжения, к вотчинному наследованию в круге одной отцовской семьи наблюдаем издревле – с выдела полоцкой отчины для «Рогволожих внуков», а еще ярче в борьбе старшей линии Мономашичей за вотчинное право на «золотой стол Киевский» и связанное с ним старейшинство во всей братье, князьях русских. То, что не удалось Мономашичам на юге, осуществили на севере московские Даниловичи. Они создали себе крепкую отчину вокруг своего вотчинного города, добились великого княжения владимирского и всея Руси, встали во главе Великороссии, утвердили свое господство над Великим Новгородом, привели под свое великокняжеское главенство и Тверь, и Рязань, и Нижний Новгород, сохраняя в течение трех поколений великокняжеское преемство в своей семье. По составу этой семьи вопрос о взаимоотношении в ее среде между дядей и племянником возник лишь однажды – при Дмитрии Донском, когда Владимир Андреевич признал двоюродного племянника старшим себе братом; но и тут еще не было ничего «нового», а только лишний пример отдаления от старейшинства боковой линии, осевшей на своей обособленной вотчине.