Собирание русских земель Москвой

Владение удельными вотчинами становится пережитком умирающей старины. Княжат князья на своих вотчинах в полном подчинении великому князю, в прекарном положении владельцев, над которыми нависла за любое «неисправление» угроза великокняжеской опалы с потерей отчины «за свою вину». Принцип наследственности вотчинных княжений не встречает отрицания, но прочно утвердилось притязание великого князя на выморочные уделы, и в. к. Иван III возведет его своей духовной грамотой в общую норму московского права. О доле в промыслах великого князя не приходится младшим князьям и мечтать; от его владельческой воли зависит дать что-либо, кому заблагорассудит, но не по праву, а по усмотрению – пожалованию.

Последние десятилетия Ивана III закрепили в ряде фактов эти результаты роста великокняжеской власти. Князь Андрей Меньшой перед смертью в 1481 году написал духовную грамоту, в которой сводит земные счеты, «кому что дати и у кого что взяти». Он не умолчал в ней и о своей вотчине – московском «годе», о Вологде с Кубеною и Заозерьем, но только чтобы упомянуть: «И та моя вотчина вся господину моему, брату моему старейшему в. к. Ивану Васильевичу». Найдена формула для записи в духовной неизбежного факта, в создании которого воля лица, дающего ряд свой, ни при чем; нет в этой формуле слов «благословляю» или «даю»; нет в грамоте и термина «ряд»; и в дальнейшем удельные князья говорят в духовных: «А что моя вотчина… а то перед моим государем перед великим князем» или: «А не будет у моей княгини отрода, ино моя вотчина перед Богом и перед моим государем перед великим князем»500.

Волоцкий удел князя Бориса Васильевича перешел после него – в 1494 году – к его сыновьям, и только после них (1504 и 1513 годах) их доли отошли, как выморочные, к великому князю501. На брата Андрея в. к. Иван продолжал смотреть с недоверием и опаской; обе стороны были настороже, и в 1488 году между ними пробежала тревога, князь Андрей готовился к бегству. А в начале 90-х годов напряжение их отношений разразилось катастрофой. Разгоралась борьба с татарами, а князь Андрей в 1491 году не послал своих воевод и своей силы в поход по приказу великого князя. Осенью того же года в. к. Иван велел «поймать» брата и держал его в заточении до смерти, постигшей Андрея через три года; в ссылке кончили жизнь и его сыновья502.

В последние годы Ивана III не было на территории Московско-владимирского великого княжества уделов или вотчинных княжений. Оно спаялось в единую вотчину государя великого князя.

III

Ядро Великороссии сплачивалось великокняжеской властью в единодержавное Московское государство параллельно с подчинением той же вотчинной власти великого князя остальных ее областей, под сильным давлением внешних отношений, напряженность которых все нарастала.

Международное положение Москвы сильно осложнилось в 60-х годах XV века. На востоке окрепло Казанское царство, но смуты, начатые отцеубийством, какое совершил Мамутек, разрастались и втягивали при каждой новой вспышке Москву в казанские дела. Ханом на Казани был Ибрагим, сын Мамутека, а его родичи Касим и Даньяр служили Москве, как и другие князья и царевичи, искавшие на Руси убежища от смут родного татарского мира. Близость Казани и характер этого беспокойного гнезда татарской силы, которая засела на месте старой Булгарии, засоряя колонизационные и торговые пути, манили великорусскую великокняжескую власть на попытки наступления и подчинения татарского царства, чтобы прочно замирить беспокойного соседа. Часть казанцев, недовольная Ибрагимом, призывала на его место ставленника от московской руки, и в 1467 году Иван III впервые соблазнился такой перспективой. Попытка утвердить в Казани царевича Касима не удалась, и московским войскам пришлось спешно уходить от силы Ибрагима. Завязалась пограничная война, с разорением русских волостей татарами, с русскими набегами на Прикамье и на черемисские поселения. Тягостная неустойчивость отношений на этой восточной окрайне без определенного и крепкого рубежа, с русским населением, плохо знавшим московскую власть, с инородческим населением, которое всегда готово было потянуть к Казани, требовала непрерывных усилий – ратных и административных – для утверждения основ общего порядка и управления503. Не раз находила местная смута опору в сношениях с татарами князей нижегородских или галицких. Вятка, выродившаяся в гнездо ушкуйников504, была источником боевой силы врагов великокняжеской власти, а иной раз уклонялась и на татарскую сторону505.