Соблазнение принцессы‑дикарки

– Я понимаю цель. Это наша цель. Но я хочу больше, чем несколько украденных часов посреди ночи. – Она ждала, пока он посмотрит на нее. Его сверкающие золотистые глаза теперь потемнели. Делани с трудом сдержала дрожь. – Я хочу большего, Каэтано. Мне нужен настоящий брак. Я не понимаю, почему мы не можем жить, как в те недели накануне свадьбы.

– Потому что так нельзя, – выпалил он, и в его глазах отразилось столько боли, что у Делани перехватило дыхание. – Такого больше не может быть. И мне бы не понравилось, если бы было иначе.

– Я не понимаю, – произнесла она дрожащим голосом, чувствуя себя неуверенной. Ей очень хотелось прикоснуться к нему, но она понимала, что не надо этого делать. – Каэтано…

Он подвинулся вперед, и она умолкла. Она брала уроки французского и итальянского языков, но нескольких часов обучения двум новым языкам было недостаточно, чтобы понять стремительные инструкции, которые Каэтано давал водителю. У Делани закружилась голова, когда водитель съехал с главной дороги, проехал несколько переулков, а потом направился обратно на холмы. Но вместо того, чтобы ехать по дороге, ведущей в долину, они добрались до горного хребта и направились в другую сторону.

– Куда мы едем? – тихо спросила она, словно не хотела этого знать.

Каэтано не ответил ей. Он только покачал головой, глядя в окно, и стиснул зубы.

Делани вздохнула и посмотрела в окно. Машина ехала по узкой извилистой дороге на вершину горы. Это была, бесспорно, потрясающая поездка, хотя она очень сомневалась, что Каэтано внезапно захотел осмотреть достопримечательности. Тем не менее они были уже так высоко, что Иль‑д’Монтань казался картинкой из сборника сказок. С одной стороны из машины открывался вид на прекрасную долину, которую Делани полюбила за прошедшие пару месяцев. А с другой вниз по склону за пределами горы располагались живописные деревни, окруженные сверкающим и манящим морем.

Ей хотелось насладиться видами, но от волнения у нее бешено колотилось сердце. И Каэтано казался, как никогда, отстраненным. У нее засосало под ложечкой.

Автомобиль въехал на нечто вроде смотровой площадки и остановился. Сначала ничего не происходило. Делани украдкой поглядывала на Каэтано рядом с ней, но он выглядел так, будто превратился в камень. Понять, что он по‑прежнему живой, можно было только по его сжатым в кулак пальцам и пульсирующей жилке на подбородке.

Потом он раздул ноздри, распахнул свою дверцу и вышел. Делани пару раз вздохнула, отказалась от попыток успокоиться и последовала за Каэтано.

На такой высоте было ветренее, и Делани продрогла в тонкой вечерней одежде, которую надела для встречи с нынешней королевой. Сначала костюмы и платья казались ей странными, но Синьорина помогла ей почувствовать себя в них непринужденно. Она научила Делани танцевать в длинных платьях. И более того, заставляла ее бегать в такой одежде по залам замка, дурачиться, гулять на улице и плюхаться на диван. В конце концов Делани перестала чувствовать себя манекеном, которого одевала для очередного мероприятия болтливая троица служанок.

Но здесь, на скальном выступе с крутым обрывом внизу, солнцем, садящимся за горизонт, и морем вокруг, похожим на темно‑голубой ореол, Делани почувствовала себя абсурдно. Ее платье с дурацкими рюшами и туфли, напоминающие ходули, больше годились для цирка.

И все же этот абсурд она научилась ценить. И все из‑за человека, который стоял на краю смотровой площадки, глядя вдаль. Ей вдруг захотелось вернуться в прошлое и показать себе, какой она будет.

Прежняя Делани расхохоталась бы от одной мысли об этом. Сейчас, думая о прошлом, она отказывалась становиться такой, какой была прежде.

Прежней Делани больше нет. Теперь Делани – принцесса, ее представили всему миру, и у нее нет шанса вернуться в прошлое. Каэтано стал огромной частью ее новой жизни, но дело не только в нем.

Она уехала из Канзаса так далеко, что представить себе не могла, будто однажды вернется к той жизни, которую вела там. Делани понимала, что больше не впишется в прежнюю жизнь.

И может быть, именно поэтому, хотя ее сердце колотилось как сумасшедшее, а живот скручивало от волнения, она подошла и встала рядом с Каэтано на краю скалы. Она была спокойна, хотя высота тревожила ее, а Каэтано смотрел на нее опустошенным взглядом.

Какое‑то время они стояли на ветру под солнечными лучами, окрашивающими небо в оранжево‑розовые тона, а потом он заговорил.

– Я не могу позволить себе любить, – категорично заявил он тоном, которым общался с Делани давным‑давно – на ее ферме.

На этот раз она не рассмеялась.

На этот раз Делани задумалась над его словами, а потом шмыгнула носом:

– По‑моему, это глупо, – очень‑очень спокойно сказала она. – Если ты хочешь знать мое мнение.

Он повернулся к ней лицом, и она увидела, насколько измученным он стал. Она не могла оставаться к нему равнодушной и понимала, что так будет всегда. Ей становилось больно, когда ему было больно. Наверное, именно так чувствует себя любящий человек.

Делани понадеялась, что ее любви хватит на них двоих, потом вспомнила свою бабушку.