Читаем Собрание сочинений. Том 1. Голоса полностью

снег вздувается простынейв парке снегопад – театр тенейдышит – стариковские вздохи…море чудится – тоже по ошибке…сказка о старике и старухеи золотой рыбкев трех соснах тропа заблудиласьгде же птица? покажись Строфилус!Филостратус – птица не простаяты на сойку похожа – и на сайкуты на иволгу похожа – и на Волгуи на горлицу – и на горностая…наверху по сучьям шастаяскачет белочка пушистаяздесь ягод гроздьтам гриб как на гвоздьна авосьна голый сук наколотты на дальних похожа и на ближних…скрипнул снег хрустит валежник —над ручьем несется лыжникнет не вижу птицы только – голос…рано научил меня Строфилусскладывать слова в стихи и строфыгде гуляют дрофы и грифыльвы единороги и жирафы —счастье до вселенской катастрофы…– Ну кого ты ищешь сам посуди!день смеркается – отдохни посиди…смахну шапкой снег с пнясосны поглядите на меняглавное всю жизнь верил чудусам теперь я вам чудом буду —сел нахохлясь как соваспрятал руки в рукавапусть увидят что – крылатыйсмотрит в рюмку клюв горбатыйвся небритость серебритсяв мелких перышкахя – Строфилус и сижу на спицептица в шапке ватнике и варежкахну! пошарьте в голове у придурка:голоса возносят в небо клироси блеснув со спицывзвилась яркозлатоперая птица Строфилуснад собором святого Маркавзметнулись голуби ко мне —кипит Венеция на дне…лепит сплошьбудто белую рубаху– все ты врешь:про птицу и старуху!не быватьстарухе римским папой!не повелеватьвсей Европой!не достанет разума у глупой!русский человек такой нелепый…легче жить нам в новом районе —над аптекой у метро – в Вавилоне!в темноте – мельтешенье снежинокбудто чертит пушкинский рисунокисчезает на снегу след от санок…в этом супе Пушкину явиласьптица с женским ликом Строфилуса Жюль Верн увидел Наутилус

АРМАГЕДДОН

повесть может быть конца 1980-х

(февраль 1998)

ВСТУПЛЕНИЕ

Один мой знакомый все удивлялся и поражался, почему в конце восьмидесятых, когда берлинская стена рухнула, не разразилась гражданская война. Я припомнил ему, что тогда обрушилась более капитальная стена, которая поддерживала гигантское сооружение – страну победившего социализма. И все повели себя так, как будто только этого и ждали. Если и была разница в мнениях, то сначала, «до демократии», она была незаметна. Хотя прежде общая мысль была такова, что стена простоит еще много лет. Тысячелетний рейх виделся монолитной громадой под голубым небосводом. Но то ли цемент был халтурный из краденого, то ли строили ее, по нашему обыкновению, кое-как да поскорее. Как вдруг по гладкому полю широко разбежались трещины…

А когда рухнула, многих задела, иных погребла под собой, но к таким ли масштабам мы привыкли за двадцатый век! И тут мне припомнилась одна московская история тех лет, которая, возможно, произошла с моими хорошими знакомыми, может быть многое прибавлено и люди были другие, но что-то подобное я слышал тогда в московских компаниях. Ночью на кухне за которой бутылкой водки как не поверить в необычное.

Так что с самого начала наша история представляет коллаж из того, что было на самом деле, из того, что додумалось на досуге, и просто слухов. Спрятал ее и сохранил в круглой жестяной коробке, как всегда, какой-то фанат, любитель. Но и теперь ее можно показать тем, кто интересуется.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990-х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература