Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917)

К сожалению, многие судили о книге, не потрудившись ознакомиться с текстом. Это приводило к несуразным заключениям. Ориентировавшийся в т. ч. на статью в КЛЭ Е. С. Полищук писал, что в романе «изображён типичный для декадентской литературы “биполярный” герой, успешно преодолевший – во имя предельной искренности перед собой и достижения максимальной полноты жизни – традиционную “буржуазную мораль”; основанием для разврата и иных неблаговидных поступков для него стала пагубная мысль о том, что избегающему искушений не узнать и святости» (Полищук Е. Вдохновенный пастырь // Московский журнал. 1992. № 10. С. 22). Составитель сборника «Взыскующие града» (М., 1997) В. И. Кейдан цитировал Полищука, добавляя, что «Антихрист» напоминает роман Арцыбашева «Санин»,[30] и путая предисловие с послесловием. Компиляция второисточников и собственные домыслы выглядят весьма комично – оказывается, прототип «анонимного (!) епископа-старца <…> к которому приходят в отчаянии (!) главный герой романа и его друг <…> одобрил создание ХББ и отредактировал <…> нелегальные издания Братства»; в статье Гиппиус содержится «желчная критика романа»; главный герой «притворяется пророком нового, социального христианства <…> среди прочих действующих лиц легко узнаётся С. Булгаков <…> После выхода романа, вызвавшего скандал в кругу его друзей и единомышленников, часть из которых узнали себя в персонажах романа, Свенцицкий был исключён из Московского РФО». Забавно, если учесть, что никого похожего на Булгакова в «Записках» нет, Эрн активно участвовал в их издании, а разрыв с МРФО произошёл год спустя и совсем по другому поводу. Нелепости в комментариях и искажения публикуемых документов характерны для труда Кейдана, тем обиднее, что они расходятся по справочным изданиям, создавая превратное представление о мыслителях начала ХХ века.

Прочие суждения современных исследователей в лучшем случае вторичны. О. В. Марченко для характеристики романа-исповеди воспользовался цитатами из КЛЭ и счёл, что это «было по сути неким экзистенциально-метафизическим экспериментом в духе то ли Подпольного человека, то ли Ставрогина» (Историко-философский ежегодник’2001. М., 2003. С. 151). А. А. Ермичёв договаривается до того, что Свенцицкий, якобы, «убеждал читателя в праведности греха» (В. Ф. Эрн: pro et contra. СПб., 2006. С. 880).[31] В примечаниях к опубликованным отрывкам (Антихрист (Из истории отечественной духовности). Антология. М., 1995. С. 175) А. Гришин и К. Г. Исупов, ничтоже сумняшеся, утверждали: «…роман изобилует аллюзиями на сочинение В. Эрна “Христианское отношение к собственности”»;[32] «никуда Свенцицкий не поехал, а просидел эти недели дома» (об эпизоде с Македонией); «мог призывать к террористическим акциям», а «в период раскаяния и испрашивания у церковных иерархов разрешения на принятие сана» осудил «Записки». Видно, что составители антологии проштудировали т. н. «мемуары» А. Белого, но не удосужились прочесть саму книгу; о их незнакомстве с биографией и духовным миром автора, незнании церковной жизни нечего и говорить. Показательно – пьесы Свенцицкого названы «драматическими этюдами», а книга Е. Н. Трубецкого «Два зверя» приписана его брату Сергею. Тот же Исупов в статье «Русская философская танатология» (Вопросы философии. 1994. № 3) указал на «исповедальный анализ страха в скандально известной исповеди» и отмечал, что «иммортология Серебряного века охотно развивает идущие от Достоевского аналогии идейного иллюзионизма всякого рода и смерти как последнего миража. “Общественные идеалы” получают новые испытания “пред лицом смерти”». Помимо стилистических (создаётся впечатление, что автор редко пишет по-русски), допускает он и фактические ошибки, например, утверждает, что лекция Е. Н. Трубецкого «Свобода и бессмертие» (М., 1906) является ответом на реплики героя романа… Теми же казусами отмечена и статья «Русский Христос» (2007), где Исупов заявляет: «На рубеже веков возникают философско-эстетические транскрипции категории поступка применительно к Священной истории: переоценка поведения <…> Антихриста (В. Свенцицкий)».

И поклонятся Ему… – В отличие от текста Нового Завета, в обоих изданиях книги местоимение печаталось с заглавной буквы, подчёркивая отношение героя к обольстителю. Написание же «Антихрист» восходит к святоотеческой традиции (напр.: Иоанн Дамаскин, св. Точное изложение православной веры. СПб., 1894).

…нужно быть Августином, Руссо или Толстым. – Указывая на литературную традицию, Свенцицкий имеет в виду автобиографические сочинения под названием «Исповедь» блж. Августина (400), Ж. Ж. Руссо (1782–1789), Л. Толстого (1879–1882).

…мне никто не поверит… – Произошло обратное: такова была сила искусства, что большинство читателей сочли все факты и коллизии романа-исповеди автобиографическими. Именно этим было вызвано появление послесловия во 2-м издании.