Собрание сочинений (Том 2)

И стал выкладывать из ящиков стола футляры и открывать их. На бархатных ложах засверкали, как ожерелья, зубы всяких размеров и оттенков. Те с голубизной, а те желтоватые. А некоторые цвета янтаря. Они скалились на мастера, подступая к нему и множась.

- В каждом футляре полный комплект, - сказал равнодушный. - Большой джентльменский набор.

- Я бы хотел побелее, - сказал мастер. - Знаете, о которых говорят как сахар, как кипень, как снег.

- Вот вам как кипень, - сказал равнодушный, - вот вам как сахар, вот как снег. - И так как мастер перебирал футляры, не зная, которому отдать предпочтение, равнодушный сказал еще равнодушней: - Если вам дорого, могу предложить малый джентльменский. Или десятками. Возьмите десятка два. Если вас устраивают двадцать четыре штуки, то, наверное, устроят и двадцать, разница не ахти какая.

- Нет уж, покупать, так полноценную вещь. Мне нравятся вот эти, как сахар. Только не будут ли они для меня мелковаты?

- Пожалуй, при вашем росте нужны зубы попредставительней. Вот более крупного калибра, тоже как сахар. Даже еще сахарней. Завернуть, или сразу наденете?

- Сразу. Дайте мне зеркало. Все же лучше, чем запавший рот. - Мастер улыбнулся. - Одно уж то, что улыбка имеет какой-то вид. Без зубов она не имела никакого вида. По мере того как будут отрастать настоящие, я к вам обращусь за неполными комплектами, а там и вовсе отпадет надобность в искусственном вмешательстве.

- Желаю успеха, - сказал равнодушный.

Следующий визит мастера был в парикмахерскую. Из ее окон улыбались розовые манекены в прическах позапрошлого века, опять ставших модными.

- Скажите, - спросил мастер у гардеробщика, - где тут возвращают волосам натуральный цвет?

- Окраска волос направо, - ответил гардеробщик, и мастер пошел мимо высоких зеркал направо.

Там в особой комнате в ряд сидели женщины, до подбородка укутанные простынями. Парикмахер шибко мазал по их головам кистью, подряд по всем, как красят забор.

- Какой цвет? - спросил он, увидев мастера.

- Черный. Самый черный.

- А, это вы, - сказал парикмахер. - Я вас не сразу узнал. Я был на площади, когда вы проделали этот фокус-покус с часами, вы изменились. Что, у вас зубы? Неужели выросли?

- Выросли, - буркнул мастер.

- А волосы не чернеют?

- Пока нет. Но нигде не сказано, что искусство в таких случаях не должно прийти на помощь природе. Возможно, оно подтолкнет природу. Акклиматизируются и сами начнут расти потемней.

- Искусство - великая вещь, - сказал парикмахер. - Что вы думаете, возьмет и подтолкнет, почему нет? А если вам стать блондином? Я б на вашем месте рискнул скорей блондином. Не так будет бросаться в глаза.

- Нет. Брюнетом, и жгучим.

- Дело хозяйское. Жгучим так жгучим, садитесь.

Парикмахер взмахнул кистью и выкрасил голову мастера Григсгагена в самый черный цвет, какой только бывает.

- Начало положено, - говорил мастер, идя обратно мимо высоких зеркал. - Терпение!

Зеркала отражали старика на расшатанных ногах, с оскаленными сахарными зубами и черной как смоль головой.

От самой черной краски, какая только бывает, лицо его стало еще старей, каким-то оно стало даже страшным.

Мастер зажмурился.

- Терпение! - повторил он. - Природа, слышишь? Путь тебе указан. Толчок дан. А дальше, верую, ты сама сказать свое слово не замедлишь.

КАРЬЕРА ДУРНУШКИ

В ратуше за столами сидели конторщики и писали - кто вечными перьями, кто обмакивая перо в чернильницу.

Вошла дурнушка с толстой сумкой на ремне.

- К кому мне обратиться, - спросила она управляющего конторой, - по делам поэзии?

- Делам чего? - спросил управляющий.

- Поэзии. Поэзии.

- Вот уж не знаю, - сказал управляющий. - К нам никогда не обращались по делам этого самого. Справьтесь у моего помощника.

- Первый раз слышу, - сказал помощник. - Поэзия? Это что такое? С чем ее едят? Спросите вон того молодого конторщика, может, он знает.

- А, да-да, - сказал молодой конторщик. - Поэзия, как же. Вам нужно обратиться в министерство авантюр.

- Почему авантюр? - спросила дурнушка.

- Думаете, это относится к министерству склок?

- Нет, - сказала дурнушка. - К какому-нибудь третьему министерству.

- Третьего у нас нет.

Дурнушка призадумалась.

- Слушайте меня! - сказал конторщик. - Я вам правильный совет даю. Идите в министерство авантюр, не ошибетесь. Вот только застанете ли министра, он очень занят.

Но дурнушке посчастливилось, министр Элем как раз находился, отдыхая, в своем кабинете.

- Что вас привело, - спросил он, - и может ли из этого что-нибудь получиться?

- Уже! - сказала дурнушка. - Уже получилось! Всего четыре строфы, но ударят по сердцам с неведомою силой.

- Что-то новенькое, - сказал Элем. - Объясните, что вы имеете в виду.

- Я имею в виду, - пояснила дурнушка, - то, что мне наговорили мои голоса. Они наговаривают всякое, получаются стихи - вы, как министр, должно быть, знаете, что это такое. Ну вот, вчера они мне стали наговаривать про Гуна.

- Очень интересно, - сказал Элем.

- Правда интересно? Я разносила вечернюю почту и подумала о нем, а они как начнут наговаривать!

- И что они сказали?

- Что он великий.

- Так и сказали?