Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку

Я уверен, что если бы я умер, он и тут бы нашел хорошую сторону, в предположении, что я услышу его.

Если бы одни благие советы спасали от беды, тогда, повторяю, и мне бы не быть больным: уж каких наставлений не получил я перед отъездом из Каира. Один доктор повторял мне несколько раз: в дороге надо воздерживаться от мяса, не пить вина и ничего горячительного; другой твердил, не изменяйте своих привычек, ешьте и пейте все, что ели и пили прежде, и вы будете здоровы; третий приказывал есть и пить как можно больше, утверждая, что это одно поддерживает энергию нервной системы, деятельность в желудке, пот в теле, спасает от лихорадки. – Вы увидите турков в Судане, – говорил он, – нет ни одного, который бы не был здоровее самого Мафусаила, а почему? Потому что ни один из них не выпивает менее двух-трех бутылок водки в день. – Не знаю, каково было здоровье Мафусаила, древняя история сохранила нам только память о его долголетии; но что турки, живущие в Судане, действительно выпивают по две, по три бутылки в день, кроме того предаются безусловно всем излишествам, и пользуются чудесным здоровьем, в этом я лично убедился. Одно надо заметить, что во всем Судане, не исключая и турецкого населения, вы не найдете старика 60, даже 50 лет.

Отсюда начинается длинный ряд наших страданий и болезней, которые не покидали нас во время всего путешествия до Каира, которые если и оставляют теперь, то только на короткое время, чтобы дать нам прийти в себя и потом хватаются за нас всей силой когтей, точно кошка, потешающаяся пойманной мышью.

Нельзя было и думать об отдыхе: дожди шли по пятам и несколько раз настигали нас. Отдаленный гул грома постоянно напоминал нам, чтоб были на стороже, небо не разоблачалось от туч, нагоняемых с юга; солнце редко показывалось из-за них; но от этого нам не было лучше, потому что воздух был душен, ветер все также жарок.

Сенаар не даром славится набором, изысканностью своих болезней; Брюс рассказывал много о них, но ему не очень доверяли. Измаил-паша, которому Кольо переводил описание этого путешественника, одного из первых европейцев, достигавших сюда, смеялся над ним; но вскоре горько убедился в правдивости Брюса; из 4.000 отряда, бывшего с ним в Сенааре, три тысячи за болезнью выбыло из рядов, и сам он сильно занемог лихорадкой.

Нельзя здесь не упомянуть о благородном поступке этого любимого сына Мегемет-Али: Фредиани, итальянский поэт, сопутствовавший ему в экспедиции, от изнурительной лихорадки и сильных жаров помешался; это здесь часто случается с европейцами. Измаил-паша приставил к нему своего доктора, сам беспрестанно навещал больного; заметив, что бедный поэт воображает себя великим человеком, отдал ему свое богатое платье, своих слуг, и очень был доволен, что мог сколько-нибудь удовлетворить тщеславию страдальца, наконец, снабдил его бельем, хотя сам нуждался в нем во время продолжительного пребывания в этих диких краях.

Еще одно грустное воспоминание осталось в Сенааре.

В Европе когда-то ходило темное поверье, сопровождаемое самыми сказочными прибавлениями, о попе Иване, царствовавшем где-то в Эфиопии, (другие говорили в Индии); некоторые христианские государи снаряжали целые экспедиции для открытия этого мнимого владетеля. Людовик XIV, король французский, послал в свою очередь посольство, прямо в Абиссинию, которая в то время была уже христианской страной: это случилось в 1703 году. После многих бедствий и приключений, посольство прибыло наконец, в 1705 году, в Сенаар. Оно находилось под начальством дю-Руля, человека смелого и предприимчивого; ученый Липпа находился при нем в качестве доктора и натуралиста, другие померли или отстали на пути. Король Сенаара принял очень ласково чужеземных гостей, привезших ему дорогие подарки, и в свою очередь отдарил их чем мог, но вскоре, получив известие из Каира, что это люди опасные, что они едут в Абиссинию, чтобы научить тамошних жителей делать порох и оружие, и главное, чтобы отклонить течение Нила на юг, и таким образом погубить Египет и Сенаар, – черный король пришел в ужас. Более всего способствовало к погибели посольства роскошь, с которой оно путешествовало, что не могло не возбудить жадности кочевых народов; странно: это уже погубило многих путешественников в странах далеких и бедных, и все-таки последователи их не научаются примерами предшественников.

В конце августа месяца дю-Руль расстался, по-видимому, дружески, с королем и пустился в дальнейший путь; но едва достиг он площади, служившей рынком на конце города, как на него напало до трехсот человек, умертвили его и всех сопутствовавших ему самым бесчеловечным образом и овладели их имуществом. Король абиссинский, узнавши об этом событии, послал свою армию в Сенаар, для отмщения за смерть посольства; но кажется, армия его не имела большого успеха в Сенааре, некогда славившемся храбростью своих жителей.