Собрание сочинений (Том 3)

Они вышли к кухне, около которой стоял грузовик.

- Сверток в кузов давай, - сказал шофер.

- Ну да, в кузов, - сказала Таня. - Ты там картошку возишь...

Она уселась в кабину рядом с шофером и взяла сверток к себе на колени.

Девочка кормила сына своим материнским молоком и обливалась слезами.

Еще никогда в жизни у нее не было такого страданья, как то, что предстояло.

" - Бог ему счастье посылает, - говорила санитарка. - У тебя что есть? Ничего у тебя нет. А здесь у людей дом - полная чаша, сад, машина собственная. И все ему останется. А тебе он как гиря на ногах.

А девочка плакала, плакала. Не утешало ее нисколько, что у сына будет дом с садом. Санитарка ушла, рассердясь, и тогда еле слышно, шепотом стала девочка разговаривать с сыном.

- Как же это будет? - шептала она. - Ты, что ли, с чужой старушкой и с чужим старичком будешь счастливей, чем со мной?

И в отчаянии прижимала его к груди, словно его уже отрывали от нее.

Таня сидела с шофером в кабине. Огромный сверток с детским приданым лежал у нее на коленях. Под суровыми, даже гневными усиками Танины губы складывались в веселую усмешку.

Грузовик деловито бежал через степь, окаченную зноем. Сквозь зной величаво смотрели древние горы, как бежит куда-то небольшой грузовик по человечьим вечным делам.

Бежал он мимо гор, а потом мимо домика на окраине, около которого рос сад, и в саду полковник с женой возились под яблонями. Мимо, мимо бежал грузовик, и огромный сверток подпрыгивал на Таниных коленях.

Сын поел и засыпал в материнских руках.

Засыпая, он высвободил из пеленок свой кулачок и приложил к щеке, будто пригорюнясь. И при виде этого девочка зарыдала еще пуще и укрепилась духом, все до конца ей прояснилось в ее судьбе.

... - Даже если б пришлось нам с тобой уволиться, - пламенно шептала она в крохотный, безмятежно спящий кулачок, - ну и что, другой работы не найдем, что ли? Хоть бы даже уехать пришлось - ну и что? Сядем в поезд, ту-ту, и уедем. И что угодно пускай говорят, у кого совести нет.

- Сейчас полковник с женой придут, - сказала санитарка. - Повидать тебя хотели. Ты подойди к окошку, побеседуй с ними.

Девочка не слушала, она разговаривала с сыном:

- И не надо больше врать - ой, как хорошо! Не надо мучиться, скрывать... А у полковника с женой мы попросим прощенья. Простите, что зря вас побеспокоили... И мы скажем людям нашу настоящую фамилию. Чтобы под правильной фамилией мы тут фигурировали, вот. Наде паспорт привезем, скажем - не понадобился, вот.

Санитарка хотела взять ребенка, чтобы унести. Девочка взглянула...

- Да ты что, боишься? - спросила санитарка.

- Ничего я не боюсь, - спокойно и степенно сказала девочка и отдала ей ребенка.

Оставшись одна, она застегнула халат, посмотрелась в зеркальце и пошла в коридор к открытому окну, откуда виден был просторный больничный двор, - повидаться с полковником и его женой.

Но не полковник с женой стояли во дворе, глядя на окна, а стояла там Таня с огромным, неудобным свертком в руках, смотрела на девочку и улыбалась до ушей.

- Таня! - закричала девочка...

Шло время.

Расцвела девочка, стала красивой молоденькой женщиной, гордой и уверенной в себе.

- Мы не погуляем после ужина? - спрашивали у нее. Она отвечала с усмешкой:

- Не могу, занята.

- А в кино?

- Спасибо, не могу. Меня сын ждет.

- Так возьмем и сына, - приставали к ней, тогда она бросала через плечо:

- Не принято с отдыхающими.

А пока она работала, десять нянек нянчили ее ребенка, все девчата, что были свободны в ту смену.

Катали его в колясочке, и носили на руках, и присаживались с ним на ту скамью под орешиной, где когда-то его отец ждал его мать.

Вечером Таня купала ребенка, укладывала в кроватку и садилась возле него со своим вышиванием. Девочка прибегала, спрашивала:

- Ну как?..

- Все в порядке, - отвечала Таня.

Зевая, она вкалывала иглу в шитье, расчесывала косу и ложилась спать, а у девочки было еще много разных дел, она принималась стирать - на ребенка и на себя, штопать, шить.

Она разувалась и ходила босая по комнате и кухне, чтобы никого не разбудить, ни сына, ни девчат. Стирая, набрызгает на пол, потом, развесив на веревке свои лифчики и сыновьи ползунки, возьмет тряпку и замоет пол быстро, ловко: так и горела всякая работа в ее руках.

Потом и она ложилась, поцеловав спящего сына и улыбнувшись ему, и засыпала мгновенно.

А когда девочка была выходная, она сама гуляла с сыном. Он стал еще милей и забавней, и она смеялась звонким, счастливым смехом, радуясь, что ее сын так хорош.

Приехали в санаторий актеры на двух военных машинах - пестрая, запыленная, шумная компания.

Ушли они в клуб, встреченные персоналом.

- Помогите, - сказал затейник, - помогите, товарищи, не справляемся с запросами, растут у людей потребности в культурном развлечении.

А шоферы, солдаты в форме пограничников - один постарше, другой помоложе, - пошли в парк полюбоваться его красотами, размяться после дороги.

В парке никого не было, потому что все ушли на концерт, - сидели в клубе, перед эстрадой, на которой выступали актеры.

Солдаты-шоферы гуляли вольно, кормили крошками рыбок в бассейне и нюхали цветы.