Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях

От Нордяня до Калгана верст 25. Спуск едва ли не круче, чем подъем к Нордяню, который стоит весьма высоко над уровнем моря. Виды, если не так величественны, как у Нордяня, то не менее разнообразны и живописны. Домики являлись соединенными в группы, в целые деревни, осененные ивами; утесы беспрерывно сходились, и издали, казалось, совсем преграждали путь; но подходя к ним, мы сворачивали в сторону и шли тесным ущельем; быстрая речка неслась за нами с шумом и грохотом; целый поток осыпи, по которой ступали лошади, катился по следам их. Одна скала глядит особенно сурово черным отверстием пещеры; монголы уверяют, будто Чингис-хан прошиб ее своей стрелой: по стрелку и удар! Не доезжая до Калгана, мы видели деревеньку каких-то бедняков, кажется, промышляющих ломкой камня; их приземистые мазанки напомнили мне жилища арабов. Наконец, въехали мы в предместье Калгана, которое, надо признаться, показалось нам далеко не так прекрасным на обратном пути, как теперь, когда мы въезжали в него из Монголии. Впрочем, в предместье есть действительно красивые дома и лавки, которые поражали нас новостью архитектуры и пестротой – особенно лавки.

Я было засмотрелся на эти здания, на роскошные, ветвистые ивы, на народ, сбегавшийся отовсюду смотреть на наш поезд, как вдруг услышал позади себя возгласы казаков: «Гу! Гу! Га! Смотри! Смотри!» словно они были еще в Монголии и завидели зверя, и вслед за тем раздался целый взрыв хохота. – Я оглянулся; слева стояла группа женщин на таких ножках, которые всего менее можно было назвать ногами: это гусиные лапы, оконечности бильярдного кия, или что другое, но никак не человеческие ноги; без преувеличения можно сказать, что они не больше как у годовалого ребенка. Женщины с трудом могут ходить, и в тридцать лет уже употребляют костыли: это простые женщины; знатные почти никогда не ходят; их, нередко, няни переносят из комнаты в комнату. Когда они сидят, и иногда, как бы нечаянно, покажут ногу, то эта нога, прекрасно обутая, еще довольно красива; но когда стоят или ходят, поневоле переваливаясь с боку на бок, как утка, то это, просто безобразие: словно не на своих ногах, а на ходулях ходят они. Впрочем, на все сила привычки, которая заставляет глядеть равнодушно на самые странные вещи. Китайцы, видевшие наших дам в Кяхте, не могут без смеха вспомнить об их перетянутых талиях, как у осы. Если смотреть на вопрос с гигиенической точки зрения; то, конечно, стягивание талии вреднее стягивания ноги, хотя последнее, может быть, мучительнее. Обыкновенно начинают коверкать ногу лет с семи-восьми: моложе трудно вынести эту операцию; пальцы ноги, кроме большого, подгибают к подошве, саму ногу крепко-накрепко пеленают; бедное дитя долгое время не в состоянии ходить и терпит страшные муки, пока привыкнет к своему положению.

Китайское правительство несколько раз пыталось остановить подобное истязание; но все принятые им меры, все распоряжения и преследования виновных оказались тщетными: китаянки готовы были перенести всевозможные наказания, но никак не соглашались отказаться от того, что, по мнению их, составляет красоту женщины. Правительство ограничилось тем, что под самым строгим наказанием воспретило этот обычай маньчжуркам, и во дворце никто не может быть принят с изуродованной маленькой ножкой. Маньчжурки не смеют нарушить запрета; но, желая щегольнуть ножкой в частных домах, подвязывают себе нарочно для этого приготовляемые фальшивые маленькие ножки, совсем обутые, на которых, однако, надо ходить не иначе, как на цыпочках, потому что только одни пальцы ног вмещаются в них.

Две скалы, соединенные толстой стеной, служат воротами в Калган. У ворот, обыкновенно, кроме важных лиц, все сходят с лошадей; но мы решились не подвергать себя этой унизительной мере и, на сладкое предложение китайцев, отвечали очень вежливо и серьезно, что мы уже слишком давно в пути, устали и без того, и не можем надивиться, что китайцы еще более затрудняют наш путь вместо того, чтобы облегчить его; забыли они разве, что мы здесь гости. Пускай хорошенько размыслят о наших словах, и верно согласятся с нами. Говоривший со мной маньчжур отправился в караульню к своим товарищам и, вероятно, они хорошо размышляли, а еще более толковали о наших словах, потому что прошло довольно-таки времени, пока вышел другой чиновник, выдававший себя за старшего, и объявил, что предшествовавший ему ничего не смыслит, и что мы, действительно, здесь дорогие гости и довольно уже потрудились в пути, а потому можем въехать в ворота верхом. Впоследствии, мы узнали, что это обыкновенная уловка китайцев, когда они принуждены уступить в чем-нибудь: является новое лицо, которое будто и не знает ни о чем происходившем прежде и порешает вопрос, говоря, что все другие, толковавшие о нем, дураки и ничего не разумеют в спорном деле.