Собрание сочинений. Том 4. Гражданская лирика и поэмы

Когда на мартовских полях
лежала толща белая,
сидел я с книгой, на полях
свои пометки делая.

И в миг, когда мое перо
касалось граф тетрадочных,
вдруг журавлиное перо
с небес упало радужных.

И я его вписал в разряд
явлений атомистики,
как электрический разряд,
как божий дар без мистики.

А в облаках летел журавль
и не один, а стаями,
крича скрипуче, как журавль,
в колодец опускаемый.

На север мчался птичий клин
и ставил птички в графике,
обыкновенный город Клин
предпочитая Африке.

Журавль был южный, но зато
он в гости к нам пожаловал!
Благодарю его за то,
что мне перо пожаловал.

Я ставлю сущность выше слов,
но верьте мне на слово:
смысл не в буквальном смысле слов,
а в превращеньях слова.

Двойное эхо

Между льдами ледяными
есть земля еще земней!
Деревянные деревья
среди каменных камней.

Это северней, чем Север,
и таежней, чем тайга,
там олени по-оленьи
смотрят в снежные снега.

И нерыбы точно рыбы
там на лежбищах лежат,
в глыбы слившиеся глыбы
строго море сторожат.

Еле солнечное солнце
сновидением во сне
входит в сумеречный сумрак,
тонет в белой белизне.

Люди там живут как люди
с доброй детскостью детей,
горя горького не зная
в мире сетчатых сетей.

Под сияющим сияньем —
домовитые дома,
где сплетают кружевницы
кружевные кружева.

Это — именно вот это!
И со дна
морского дна
эхолот приносит эхо:
глубока ли глубина?

И желает вниз вонзиться
острие на остроге,
и кричат по-птичьи птицы:
— Далеко ли вдалеке?

О, отдаляться в отдаленье,
где эхо внемлет эху,
о, удивляться удивленью,
о, улыбаться смеху!

Лесной перевертень

Летя, дятел,
ищи пищи.
Ищи, пищи!
Веред дерев
ища, тащи
и чуть стучи
носом о сон.

Буди дуб,
ешь еще.
Не сук вкусен:
червь — в речь,
тебе — щебет.

Жук уж
не зело полезен.
Личинок кончил?
Ты — сыт?
Тепло ль петь?
Ешь еще
и дуди
о лесе весело.

Хорошо. Шорох.
Утро во рту,
и клей елки
течет.

Розы