Собрание сочинений. Том 4. Гражданская лирика и поэмы

Мой предок пещерный! Ты — я.
Я факт твоего бытия.

Мы признаки сходства несем

в иероглифах хромосом,

где запрограммировал ты

бесчисленных внуков черты.

И если я ныне живу —

то значит: ты был наяву;

ты бился, ты подлинно был,

ты шкуру у волка добыл;

ты камень калил докрасна

у первого в мире костра,

чтоб я не замерз, не продрог,

чтоб выжить и вырасти мог

и как воплощенье твое —

свое ощутил бытие!

И пусть, когда няням вручат

твоих пра-пра-пра-правнучат, —

я буду, как соль, растворен

в бегущих из разных сторон

в мальчишках и в девочках всех

и вкраплен в их игры и смех.

Я буду присутствовать в них

мильярдом твоих составных

частиц, составлявших меня

до вздоха последнего дня.

И дней твоей жизни не счесть,

пока человечество есть!

Художник

Художник — этакий чудак,
но явно с дарованьем,
снимает нежилой чердак
в домишке деревянном.

Стропила ветхи и черны

в отрепьях паутины,
а поздней ночью у стены
шуршат его картины.

Картины странного письма

шуршат, не затихая:
— Ты кто такая? — Я сама
не знаю, кто такая…

Меня и даром не продашь,

как «Поле на рассвете».
Я не портрет, я не пейзаж,
но я живу на свете.

Другая застонала: — Нет,

ты все же чем-то «Поле»,
а я абстрактна, я портрет
неутолимой боли…

А третья: — Это все одно,

портреты или виды.
Вот я — пятно, но я пятно
на сердце, от обиды.

Четвертая: — Пусть обо мне

твердят, что безыдейна.
Но я пейзаж души во сне,
во сне без сновиденья.

И пятая: — Кто любит сны,

меня же тянет к спектру,
и я — любовь голубизны
к оранжевому цвету.

Шестая: — Вряд ли мы поймем,

что из-под кисти выйдет,
зато меня в себе самом
всю ночь художник видит.

Я в нем живу, я в нем свечусь,

мне то легко, то трудно
от красками плывущих чувств,
хотя я холст без грунта.

Его задумчивых минут

ничем я не нарушу, —
пусть он сидит, глазами внутрь
в свою цветную душу.

Фокусник

Я бродячий фокусник,
я вошел во двор,
расстелил я с ловкостью
редкостный ковер.

Инвалиды, школьники,

чем вас удивить?
Вот червонцы новенькие
начал я ловить.

Дворничихи в фартуках,

гляньте из окон:
вот я прямо с факела
стал глотать огонь.

Вот обвился лентами

всех семи цветов,
вот у ног по-летнему
вырос сад цветов.

Видите ли, видите ли —

сдернул с головы…
Из цилиндра вылетели
голуби — лови!

Я взмахнул похожим на

веер голубой
и поднос с пирожными
поднял над собой.

А богат я сказочно,

разодет, как шах…
Но это только кажется, —
у меня в руках

никакого голубя,

никаких монет —
только пальцы голые,
между ними — нет

ни ковра, ни веера,

ни глотков огня…
Только мысль, чтоб верила
публика — в меня!

Волшебник