Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории.

Увы!.. И как равнодушно, как холодно рассказывал он о потере этой, может быть, исторической сокровищницы. – «Были сваковские (всякие) книги, – говорил он, – и про царей, и про серомахов разных, а пуще всего про Сербию, да про Султана, да про белого Царя».

Я перебрал по книге, по листку, все писанное, хранившееся в церкви; действительно, книги были большею частью церковные или духовные, некоторые восходили к отдаленному времени и писаны на коже, другие на пергаменте; только две книги светского содержания; одна заключала в себе беспорядочное собрание исторических отрывков о некоторых народах и великих людях древности: здесь были так сказать вклеены без всякого разбора повествования «о славном Риме, о Великом Александре, о Ноевом потопе, о Перикле и Аристотеле» – и проч.; другая, – судя по письму и слогу новее; ее должно отнести ко временам последних королей сербских: содержание ее довольно замысловато: это путешествие некоего Ефрема в Вифлеем, исполненное приключений и вымыслов баснословных.

Между клочками бумаг, я нашел, довольно хорошо сохранившуюся грамоту на построение храма подписанную рукой самого Стефана: это узкий свиток, длиною аршина в два, подобный нашим старым свиткам, обозначающий со всею подробностью земли, урочища, рыбные ловли и разные привилегии, дарованные храму. Грамота некоторым образом указывает на обширность владений сербских королей во время Стефана и важность Морачского монастыря. Это один из фактов, доказывающих законность нынешних владений (не исключая и Грахова) Черногории; Черногории, которая, после падения королей сербских, одна сохранила в себе ее независимость, ее народность, ее герб, а вследствие этого, права самобытности, которые древнее и законнее прав многих существующих держав.

Множество найденных мною турецких фирманов и разных письмен остались не разобранными и не поясненными; судя по некоторым, находящимся на них заметкам по-сербски, иные утверждают неприкосновенность прав духовенства и церквей.

Газеты недавнего времени провозгласили во всеуслышание и со всею подробностью истины, что некто, званием монах, родом серб, нашел в Морачском монастыре, в раскрытом им гробе, множество исторических, чрезвычайно любопытных свитков и книг, которые поясняют древнюю историю славянских народов; вслед за тем они возвестили, что все это пуф. Здесь было место открыть истину этого события, и я рассказал его отцу игумену со всею газетною подробностью: он слушал не сводя с меня глаз, с вниманием и любопытством дикого, слушающего вести европейского мира; для игумена казалось непостижимым, что люди знают о существовании Морачского монастыря, между тем, как со времен королей Сербии никто не посещал его, кроме разве странствующего, неграмотного монаха, да турецкого сборщика податей, являвшегося, некогда, в урочное время за гарачем (податью). Игумен, наконец, выразумел меня и пояснил это обстоятельство. Действительно, около года тому назад, заходил сюда один монах, как водится ел, пил, платил за гостеприимство рассказами всяких небылиц, которые слушаются с такой жадностью в глуши и, наконец, по истечении двух недель, ушел тайно из монастыря, похитив из сундука беремя книг. С этими книгами он явился в Сербии; а отец игумен очень был рад, что опросталась часть сундука, куда он поспешил сложить кое-что из своего добра. Он, впрочем, уверял, и я вполне верю, что это книги были церковные – псалтырь, евангелие и проч. – Гроб же Стефана, единственный в церкви, стоит по-прежнему не прикосновен. Не говоря о сверхъестественной силе, охраняющей его, нужны десятки людей, чтобы сдвинуть с места тяжелую крышу гробницы.

Геологические мои розыскания открыли близ Морачского монастыря старинные копи, в которых видны были признаки медной зелени; это дает повод предполагать здесь добычу и обработку медных руд времен отдаленных, тем более, что изобилие леса и воды в соседстве копей представляет все средства для горнозаводского дела (см. геологическое описание).

Глава XIX Ком

14(26) августа