Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории.

На противоположной главе Кома, двуглавого, подобно орлу славянскому, взвился из-за камня дымок. – «Что бы это было? – спросил я черногорца, – кажется наших в той стороне нет, да и огонь им запрещено раскладывать; не накликать же на себя беду». – «Нет, то не наши, да и не чужие», – отвечал мне черногорец значительно. – «Так чьи же?» – «Там уже давно поселился вилла[31], и видно хочет показать, что рад нашему приходу». – «А, понимаю!» – Вдруг раздался ужасный крик; о, да вы не знаете, что такое крик черногорца в горах! Если здесь существует какое-либо искусство, то это, конечно, вести речь между собою на дальнем друг от друга расстоянии. Разделенные стремнинами и утесами, через которые даже и черногорцам трудно перейти, они переговариваются между собою на расстоянии чрезвычайно дальнем; прикладывая ладонь ко рту с той стороны, откуда ветер, чтобы не относило звука их слов и, произнося почти слово за словом, чтобы эхо не могло изменить смысл речи, они говорят, и эхо от горы до ущелья передает их слова нередко громче, чем они были произнесены вначале, но это такой звук, от которого невольно содрогнешься: его-то мы и услышали так внезапно, занятые тихою беседою о нашем добром духе; вслед за тем показался на вершине человек. Он шел прямо к нам, возвещенный раздавшимся криком, с ружьем за плечами, без опасения и без угроз. Пошли обычные приветствия. Удивления встречи не было, потому что черногорцы, как все азиатцы, ничему не удивляются или, лучше сказать, никогда не выказывают своего удивления: им все обычно. Пришелец сам видел виллу и сообщил нам много любопытного о нем. – «Ты конечно затем сюда и пришел, – спросил я, – чтобы увидеть его и утешить в юдольской жизни». – «Не совсем так, – сказал он таинственно, поглядывая на окружающих, – надобно нам поговорить наедине». – «Ба, да неужели же ты меня искал здесь, на вершине Кома». – «Кого нужно для доброго дела, того не ищешь: Бог сам посылает». Ага! Мы остались одни, пришелец показал мне сверток бумаги: письмо, гляжу, герб европейский, о, герб слишком известный. – «Письмо не ко мне, – сказал я, возвращая его, – оно к васовичанам и уже распечатано; ты не верный посланец». – «Верный!» – отвечал он и перекрестился крестом нашим. – «Чего ты от меня желаешь?» – «Прочитайте письмо». Я читал и дивился! Один европейский авантюрист, ссылаясь на права своего княжества, вымененного им за собаку у туземцев, требовал, чтобы одно из окрестных племен отдалось ему в удел – только! – Обещая ему за то и честь, и славу, и покровительство своей державы и Бог знает что… Но, Бог с ним! Оставим его. Видно честолюбию тесно становится в Европе и оно двинулось на Ком! А, право жаль! Оно осквернит собою край неба и верно сгонит с Кома бедного виллу, в которого так твердо веруют окрестные жители.

Глава XX Общее обозрение Черногории

Теперь, проживши более четырех месяцев в Черногории и обозрев ее во всех направлениях, я могу с некоторой уверенностью изменить существующий доселе на географических картах вид ее и те несправедливые о ней понятия, которые распространены в Европе.