Собрание сочинений в 2-х томах. Т.2: Стихотворения. Портрет мадмуазель Таржи

По узкому спуску, скрипя, дребезжа,
Сосед выезжает из гаража.

И вот он сейчас пропадёт за углом,

Как будто он канет в небесный пролом,

Как будто он рухнет куда-то в закат,

И листья сухие за ним полетят.

Казалось бы — рядом годами живём,

А разве я что-нибудь знаю о нём?

О чём он мечтает, вздыхает о чём

За тёмной стеною, увитой плющом?

Зачем он умчался за тот поворот,

Куда он столбы световые несёт?

Куда он поплыл между звёзд и ветвей

В кабине своей, в одиночке своей?

И я для него, верно, тоже не в счёт,

Хотя он при встрече рукой мне махнёт,

А если столкнут обстоятельства нас,

Он скажет незначащих несколько фраз.

И хоть мы живём во вселенной одной,

Но каждый рождён под своею звездой,

И между тобою и мною, сосед,

Мильон световых простирается лет,

Такая же даль между мной и тобой,

Как между моей и твоею звездой!..

* * *

Осталось ждать совсем немножко.
Загрохотавший самолёт
Сейчас на взлётную дорожку
Тяжеловато поползёт.

Мелькнет внизу реки аорта,

И ты по небу поплывёшь,
А голубь над аэропортом
Так архаически хорош!

А облака то мчатся ниже,

То вырастают по бокам,
И Бог, наверное, на лыжах
Идет по этим облакам.

* * *

Мы в самолете из бумажных кружек
Пьём кофе, заедая чем-то сдобным.
Мы в облаках ныряем неуклюжих
По пропастям и выступам сугробным.

Я слышу, как мои соседи слева

Судачат о законах пенсионных.
Ни на копейку не волнует небо
Людей, непоправимо приземлённых.

А я когда-то рвался в эмпиреи,

В загадочность заоблачного мира.
А может быть, они меня мудрее —
Вот эти два солидных пассажира.

Мне, может быть, пора уже смиренно

Приняться за моё земное дело
И позабыть о том, как вдохновенно
За самолётом облако летело.

А раз уж самолёт пришёлся к слову,

То если к самолету присмотреться,
Легко поверить Ильфу и Петрову,
Что это только транспортное средство.

Пора покончить с болтовней мистичной

И позабыть про вечные загадки,
А если думать, то о методичной,
Спокойной, своевременной посадке.

А рядом в блеске золотистых лезвий

Горит закат огромною иконой,
А я сижу такой смиренно-трезвый,
Такой погасший, скучный, умудренный.

* * *

Не говори про ангельский хорал
И про рыданье траурное клавиш.
Могила — нескончаемый провал.
Ты не поправишь, что не так сказал,
И что не так подумал — не поправишь, –
Тут больше ни убавишь, ни прибавишь!
Неважно у могильного колодца —
Покойник преуспел иль сплоховал.
Он без твоих упрёков обойдётся
И обойдётся без твоих похвал.

* * *