Собрание сочинений в 50 томах. Том 3. Две Дианы

И она, по-видимому, в замешательстве выскочила из комнаты, хотя г-н де Монморанси и просил ее успокоиться, говоря, что у них две шпаги против одной и надежный эскорт на нижней лестничной площадке. Перро заметил, как она, вся в слезах, помчалась по коридору к себе, призывая на помощь своих служанок и людей дофина.

Но ее бегство отнюдь не охладило пыла противников, и граф тут же подхватил вырвавшееся у Монморанси слово "эскорт".

— Очевидно, — едко усмехнулся он, — его высочество считает возможным платить за оскорбление шпагами своих людей?

— Нет, сударь, — гордо ответил Генрих, — мне довольно будет одной моей шпаги, дабы покарать кого угодно за дерзость.

Они уже схватились за эфесы шпаг, коща в спор опять вмешался Монморанси.

— Простите, ваше высочество, — сказал он, — но тот, кто, быть может, завтра взойдет на престол, не вправе рисковать своей жизнью сегодня. Вы, ваше высочество, не только человек, вы — народ: дофин Франции может сражаться только за Францию.

— Но, в таком случае, — воскликнул граф, — дофин Франции, обладающий всем, не имеет права отнимать у меня ту, которой одной я посвятил всю свою жизнь, ту, кто для меня дороже всего и всех, ибо ради нее я позабыл все на свете… да, да… ради этой женщины, которая, возможно, обманула меня. Но нет, она не обманула меня, этого не может быть, я слишком ее люблю! Ваше высочество! Простите мне мою несдержанность, мое безумие и соблаговолите мне сказать, что вы не любите Диану. Не приходят же, в самом деле, к любимой женщине в сопровождении господина Монморанси и эскорта из восьми или десяти солдат!..

На это г-н де Монморанси ответил:

— Несмотря на возражения его высочества, я пожелал сегодня вечером сопровождать его с эскортом, так как меня тайно известили о готовящемся на него нападении. Я должен был, однако, расстаться с ним на пороге этого дома. Но ваши крики, долетавшие до нас, побудили меня пойти дальше и окончательно увериться в правдивости сообщения неизвестных друзей, столь своевременно меня предостерегших.

— О, я знаю, кто эти неизвестные друзья! — сказал граф, горько рассмеявшись. — Это, по-видимому, те же люди, которые и меня предупредили, что сегодня вечером здесь будет дофин. И они вполне преуспели в своем замысле, они и та, кто его им внушила. Ибо госпожа д’Этамп, видимо, хотела только одного: скандала, который бы осрамил госпожу де Пуатье. А его высочество, не колеблясь, нанес ей любовный визит с целой армией, достойно посодействовав этой затее. Значит, вы уже до того докатились, Генрих Валуа, что совсем перестали щадить имя госпожи де Врезе?.. Вы открыто объявляете ее своей дамой сердца? Вы у меня украли ее и с нею вместе мое счастье и мою жизнь! Но разрази меня гром, тоща и мне некого щадить! Если ты — наследник французского престола, Генрих Валуа, то это не ставит тебя вне рядов дворянства, и ты мне ответишь за свой бесчестный поступок… или ты подлый трус!

— Негодяй! — закричал дофин, выхватив шпагу и бросаясь на графа.

Но г-н де Монморанси опять стал между ними:

— Ваше высочество! Повторяю вам: в моем присутствии наследник трона не скрестит шпаги из-за бабьей юбки…

— С человеком более знатным, чем ты, придворный холуй! — перебил его в исступлении граф. — А впрочем, каждый дворянин равен королю. Монтгомери стоят Валуа. Они столько раз роднились с французскими и английскими принцами крови, что могут иметь право биться с ними. Монтгомери во втором и третьем колене носили уже королевский герб. Итак, ваше высочество, у нас гербы столь же схожи, как и шпаги. Ну же, будьте рыцарем! Но нет! Вы всего лишь робкий мальчик, вы охотно спрячетесь за спину своего наставника.

— Пустите меня, Монморанси! — кричал дофин, вырываясь из рук коннетабля.

— Нет, сто чертей, — гремел тот, — я не дам вам драться с этим буйнопомешанным. Назад! Эй, ко мне! — крикнул он во весь голос.

А сверху доносились вопли Дианы, которая, наклонившись над перилами, тоже кричала не своим голосом:

— На помощь! Бегите! Бегите сюда! Не дайте ему убить принца!

Это предательство Дал илы, по-видимому, довело графа до умоисступления. Ведь и без того их было двое против одного.

Перро застыл от ужаса, услышав его слова:

— Так что же, Генрих Валуа? Чтобы получить от тебя и от твоего сводника удовлетворение, нужно нанести тебе оскорбление действием?

Перро показалось, что граф тогда шагнул вперед и поднял руку на дофина. У Генриха вырвался глухой рев. Но Монморанси, по-видимому, схватил графа за руку, потому что Перро расслышал возглас принца:

— Его перчатка задела мой лоб! Он теперь не может умереть иначе, как от моей руки, Монморанси!

Все это произошло в мгновение ока. В этот миг в комнату ворвались телохранители. Завязалась отчаянная борьба, зазвенели шпаги. Монморанси кричал:

— Вяжите бесноватого!

А дофин:

— Не убивайте его, ради Бога, не убивайте!