Собрание сочинений в 50 томах. Том 3. Две Дианы

— Ты прав, Перро, я совсем забыл своего маленького Габриэля, и за это Бог меня справедливо карает. Итак, ради него я должен, я согласен испытать последнюю возможность спасения — ту, что ты мне предложил, мой друг. Но прежде всего слушай. Если попытка эта не удастся, я не хочу оставить в наследство сироте плоды моей роковой участи, не хочу, чтобы после моего исчезновения страшная вражда, губящая меня, была перенесена на него. Поклянись же мне, что если я буду похоронен в тюрьме или могиле, а ты меня переживешь, то ты навеки скроешь от Габриэля тайну исчезновения его отца. Ведь если ему откроется эта ужасная тайна, он пожелает в будущем отомстить или спасти меня и тем самым погубит себя. Поклянись мне, Перро, и считай себя свободным от своей клятвы в том лишь случае, если те трое участников этой комедии — дофин, госпожа Диана и Монморанси — умрут раньше меня. Только в таком весьма сомнительном случае пусть он попытается, если пожелает, найти меня и потребовать моего освобождения. Обещаешь ли ты мне это, Перро? Клянешься ты мне в этом? Только при таком условии предпочту я свою участь твоей отважной и, боюсь, бесполезной преданности.

— Вы этого требуете? Клянусь!

— На кресте своей шпаги поклянись, Перро, что Габриэль от тебя не услышит ничего об этой опасной тайне.

— На кресте своей шпаги клянусь! — сказал Перро, вытянув правую руку.

— Спасибо, друг! Теперь делай, что хочешь, верный мой слуга.

— Побольше хладнокровия и уверенности, ваше сиятельство, — сказал Перро. — Сейчас увидите, что будет.

И, обратившись к начальнику стражи, он объявил:

— Обещания, которые мне дал арестант, вполне удовлетворительны: можете его развязать и отпустить.

— Развязать? Отпустить? — повторил изумленный цербер.

— Ну да! Таков приказ господина барона Монморанси.

— Барон Монморанси приказал мне, — ответил тот, — стеречь этого господина, не спуская с него глаз, и, уходя, объявил, что мы отвечаем за него собственной жизнью. Как же может господин Монморанси приказать теперь, чтобы мы его освободили?

— Стало быть, вы отказываетесь подчиниться мне, говорящему от его имени? — спросил Перро, нисколько не теряя самообладания.

— Не знаю, как и быть. Послушайте, если бы вы мне приказали зарезать этого господина, или бросить его в Сену, или отвезти в Бастилию, мы бы вас послушались, но отпустить — дело для нас непривычное!

— Пусть так! — ответил, не смущаясь, Перро. — Приказ, полученный мною, я вам передал, а что до прочего, я умываю руки. Вы сами ответите господину Монморанси за подобное непослушание. Мне здесь делать больше нечего, будьте здоровы. — И он отворил дверь, как бы собираясь уйти.

— Эй, погодите, — остановил его начальник стражи, — куда вы торопитесь? Так вы утверждаете, что господин Монморанси желает отпустить арестанта на волю? Вы уверены, что вас послал сюда не кто иной, как господин Монморанси?

— Олух! — резко ответил Перро. — Иначе откуда бы мне знать, что тут стерегут арестанта?

— Ну ладно, вам развяжут этого человека, — проворчал страж. — Как переменчивы эти вельможи, черт подери!

— Хорошо. Я жду вас, — сказал Перро. Однако он остановился на лестничной площадке, сжимая в руке обнаженный кинжал. Если бы он увидел поднимающегося по лестнице подлинного посланца Монморанси, тот бы дальше площадки не дошел.

Но он не увидел и не услышал за своей спиной г-жи Дианы, которая, привлеченная громкими голосами, подошла к порогу молельни. Через открытую дверь она увидела, как развязывают графа, и в ужасе завопила:

— Несчастные, что вы делаете?!

— Исполняем приказ господина де Монморанси, — ответил цербер, — развязываем арестанта.

— Не может быть! — воскликнула г-жа де Пуатье. — Господин де Монморанси не мог дать такого приказа. Кто вам этот приказ доставил?

Стражи показали на Перро, который, услышав голос Дианы, оторопело повернулся к ним.

Свет лампы упал на бледное лицо бедняги. Г-жа Диана узнала его.

— Вот этот человек? — прошипела она. — Да это же конюший арестованного! Смотрите, что вы готовы были натворить!

— Ложь! — крикнул Перро, еще пытаясь маскироваться. — Я конюший господина де Манфоля и прислан сюда господином де Монморанси!

— Кто смеет выдавать себя за посланца господина де Монморанси? — раздался незнакомый голос, голос подлинного посланца коннетабля. — Ребята, этот малый лжет. Вот перстень и печать Монморанси, и вы к тому же должны меня знать — я граф де Монтансье. Как вы осмелились вынуть у арестанта кляп изо рта? Вы развязываете его? Негодяи! Немедленно заткнуть ему рот и связать его еще крепче!

— В добрый час! — сказал начальник стражи. — Вот такие приказы мне понятны!

— Бедный Перро! — только и сказал г-н Монтгомери.

Он ни словом не упрекнул Диану. Быть может, он боялся также еще больше повредить своему бравому слуге.

Но Перро, к несчастью, повел себя не так рассудительно и обратился к Диане с негодующими словами: