Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках

Когда смерть смежит наши веки,
Мы отправимся, голые до костей,
На одном плоту, победитель и побежденный,
Через Ахеронт – Марий и Югурта одним этапом.
Цезарь строит план против Индии,
По его указке потекут и Евфрат, и Тигр,
На Тибете – римские полицейские,
У парфян – наши статуи и римская религия;
И общий плот через дымный Ахеронт,
     Марий и Югурта – вместе.

На моих похоронах не быть свите с ларами и масками предков,

Не взревет моя пустота из труб,
Ни Атталова мне ложа, ни надушенных саванов —
Маленькое шествие за маленьким человеком.
Довольно, что я захвачу три книги, —
Этот дар Персефоне чего-то стоит.

Моя голая грудь в рубцах —

Вы за нею, вы вскликнете мое имя, вы исправно
Поцелуете меня в губы в последний раз
     Над сирийским ониксом, уже разбитым.

     «Ныне праздный прах,

     Прежде был он невольник страсти».
Припишите к этой эпитафии:
     «Смерть, зачем ты пришла так поздно?»

Вы поплачете о минувшем друге —

     Так уж водится:
Кого нет, о том и забота
С той поры, как пропорот Идалийский
Адонис и Киферея вопила, раскинув волосы на бегу, —
Понапрасну, Кинфия, понапрасну
Звать теней: наши кости не щедры на слова.

VII

Как я счастлив, ночь, ослепительная ночь,
И постель, блаженная от долгих услад,
И болтовня при свете,
И борьба, когда свет унесли,
И раскинутая туника, и голые груди,
А когда я задремал, она губками
Мне раскрыла веки и сказала:
          «Соня!»

Объятья не столько ладов, сколько сплетений рук,

Столько поцелуев, повисающих на губах, —
«Не пускай Венеру вслепую:
     Взгляд – поводырь любви,
Парис взял Елену нагою с Менелаева ложа,
Голым был Эндимион, светлый искуситель Дианы», —
     Так, по крайней мере, говорят.
Наши судьбы сплелись – так накормим глаза любовью,
Ибо будет последний день и долгая ночь.
Пускай же никакой
     День не сможет развязать божьи узы.

Глуп, кто ставит край любовному безумию,

Ибо раньше солнце на вороных конях
     Прянет в небо, ячмень родит пшеницу,
Реки хлынут к истокам, рыбы станут
          Плавать по суху,
     Чем положится мера для любви.
Наливайся, плод жизни, покуда так!
     С сухих венков осыпаются лепестки,
          из сухих стеблей плетут корзины —
     Так вдохнем же сегодня любовный вдох —
          завтра судьбы захлопнутся, и кончено.

Ты целуешь без конца, а все мало.

Не болеть мне о других – я по смерть —
     Кинфиин.
Если быть таким ночам – то долго мне жить.
Если быть им многим – то я сам бог:
     До поры до времени.

VIII