Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках

Кто же, кто же еще найдется, чтоб доверить другу подругу?
Любовь пересекается с верностью.
Даже боги ведь позорили родичей.
Каждый хочет яблока себе одному.
Люди милые и согласные невоздержностью втягиваются в поединки.
На правах гостеприимства пришел к Менелаю троянец и прелюбодей.
А еще была Колхида, и Ясон, и та колхидянка,
И вообще, Линкей, ты был пьян.

Как ты вынес такую неразборчивость?

     Да, она не страдала верностью.
Но проткнуть мечом себе брюхо, но издохнуть, глотнув травы,
Было бы, мой мальчик, предпочтительнее, —
Мой Линкей, напарник жизни, сердца, монет,
Только не постели, только не постели. Здесь мне не надо
     Ни твоей, ни Юпитеровой помощи.

А ты еще пишешь про Гераклов бой с Ахелоем,

Про коней Адраста, про игры по Ахенору
И никак не бросишь копировать Эсхила, —
Ты окрошка из Антимаха, а думаешь, что Гомер.
     А девчонке нет дела до богов —
Ни одна из них не ищет начал Вселенной,
Ни расписания лунных затмений,
     Ни останется ли что-то от нас,
Когда мы переедем зыби ада,
     Ни о предопределеньи громов,
Ни еще о чем-нибудь важном.

На Актийских болотах Вергилий—главный полицеймейстер Феба.

     Он пишет перечень Цезаревым кораблям,
Он дрожит по Илионским браням,
     Потрясает троянским клинком Энея
И бросает полчища на Лавинийские берега.
Прочь с дороги, римские авторы, потеснитесь, греки,
Ибо в работе нечто побольше Илиады
     (И притом по монаршему указу).
Потеснитесь, греки!

А ты тянешься за ним «в сень фригийских сосен:

     Тирсис и Дафнис с долблеными тростниками,
И как десять соблазнов портят девушек —
     За козленка, за доеное вымя, за дешевые яблоки
Они рады продать свою бедную любовь.

Тирсис, верно, пел таких же стерв,

     Коридон искушал Алексида,
И селяне, лежа в жите после этого, усталые,
     Слышали хвалу от кротких гамадриад».
Ну, давай же по Аскрейским прописям, старинным, почтенным,
                    вордсвортовским:
«Плоскому полю – колосья, холмам – виноградные лозы».

Посмотри на меня, я не богат,

Я не генеральского рода,
Триумфы мои – меж девиц неопределенного свойства,
Мой талант прославлен у них в застольях,
     Мне подносят вчерашние венки,
И бог разит меня замертво.

     Как ученая дрессированная черепаха,

Я бы делал стихи в твоем духе, но лишь по ее приказу,
Когда муж ее будет взывать о смягчении приговора, —
     И даже этот позор не привлечет обильных читателей
Ни ученою, ни усильною страстью,
Потому что с высот благородства не текут ручьи.
Нужен отзвук, отзвук и звучность… как у гуся.

Варрон, страстный в любви к Левкадии,

Пел Ясоново плаванье, —
Это – песнь для пергамента! Похабник Катулл —
О Лесбии, знаменитой громче Елены;
И на крашеных страницах Кальва
     Кальв оплакивает Квинтилию;
И вот только что Галл воспел Ликориду —
     Ах, прекрасная Ликорида! —
И загробные воды омыли его рану.
А теперь певец Кинфии, Проперций, становится с ними в ряд.