Собственность Дьявола. Право на семью (СИ)

Паника пронзает острыми стрелами. Меня начинает знобить. Оглядываюсь по сторонам в поисках Руслана, но мужа нигде не замечаю. Не отдавая отчёта в действиях, начинаю вырываться. Горло прорезает отчаянный крик:

— Поставь меня на ноги! Я не приглашала тебя в дом! Отпусти меня, Дан! Отпусти!

Реакция Данилы на мой протест не заставляет себя ждать. Захват становится жёстче. Ещё чуть-чуть, и косточки затрещат.

Вспоминаю, на что способен этот любитель восточных боевых искусств и как он владеет уязвимыми точками на человеческом теле, я притихаю. Позволяю донести себя до двери.

Отключка мне сейчас ни к чему.

Нужно просто поговорить. Да. Здесь. Не заходя в дом. Просто поговорить…

— Я могу поставить тебя на пол? — интересуется Дан, будто ему доступна возможность ещё и мысли мои читать. — Маша, я пришёл с миром. Один. Без главного физического лица, которому подчиняюсь.

Моё сердце грохочет, как атомный реактор. Вот-вот рванёт. Мысли путаются.

Не знаю, верить ли Дану. Возможно он лжёт. Хотя он не раз проявлял к моей персоне уважение и защищал перед Русланом.

Он был единственным, кто сочувствовал мне во время моего триумфального падения на дно беспросветной пропасти.

Он был рядом, когда моя душа загибалась после предательства Соболя, когда от меня отрёкся любимый муж. Когда меня рвало и я не могла самостоятельно помыться в душе.

— Он не знает, что я жива? — поднимаю неверящий взгляд на Галецкого, всё ещё сжимая в кулаке воротник его дубленки. Кажется, я потеряла ключ от седана, когда сделала незапланированный реверанс.

— Нет, — чеканит Дан. — Не знает. В противном случае его сердце не выдержало бы. Ты успокоилась?

Спонтанно киваю, хоть в душе творится полный раздрай. Хочется биться головой о стену. Ни о каком спокойствии не может быть и речи. Мне впору снова паниковать.

* * *

Божжже, как я могла так облажаться? Подставить под удар не только себя и Милану, но и Георгия. Ведь только слепой мог меня не узнать! Почему я не учла этот факт? Ревность ослепила меня. Пламенем охватила душу, и я сдалась. Позволила Дану докопаться до истины.

— Каменному сердцу не свойственно ломаться, Дан, — бормочу я, проводя параллель между жестокостью Руслана и проблесками его добродетели.

Мой муж не умел любить. А если любил, то так, чтобы никто не знал об этом.

Руслан не стремился к взаимопониманию. Он только требовал и брал желаемое, с каждым днём ломая меня всё больше и больше. Пока окончательно не сломал.

— Он жестокий, беспощадный прагматик и фанат победы любой ценой. У него нет сердца! Он бездушный робот! — выпаливаю сгоряча, изъясняя свою точку зрения.

— Мы оба знаем, что это не так, — спокойно возражает Данила, считывая по моим глазам бегущую строку информации. Медленно ставит меня на ноги. Неотрывно следит за тем, чтобы я не делала лишних телодвижений.

Подперев бедром балюстраду, смотрю ему в глаза.

— Стоит хоть раз дать слабину, Маша, как жизнь тут же этим воспользуется и опрокинет тебя на лопатки. Раздавит. Разотрёт, как ненужную тварь. Руслан привык постоянно держать руку на пульсе. А после гибели брата и подавно. Он лидер. С ним непросто. Тебе ли не знать? Как и то, что обстоятельства сыграли против вас обоих злую шутку.

— Боже, Дан! — вскипевшая в груди лава вырывается из меня возмущением. — Не стоит его защищать. Ни один близкий мужчина мне не причинил столько боли, сколько он! Он отрёкся от меня. Бросил на растерзание своим демонам. Вытащил из меня всю душу. Разодрал её в клочья. Уничтожил меня. Растоптал! Я едва не подохла на той больничной койке. А ты говоришь, с ним непросто. Да мне плевать, что он лидер! Это не оправдывает его! И говорить ему о том, что я жива, тоже не нужно. Я для него умерла, когда потеряла всякую надежду стать матерью. Пусть всё так и остаётся. Он в прошлом. Моя несостоявшаяся беременность тоже. Я не хочу возвращаться в ад. Ради всего святого, Дан. Не надо. Не нужно меня губить во второй раз. Ничем хорошим это не кончится.

Продолжая упорно стоять на своём и гипнотизировать взглядом Галецкого, едва сдерживаю слезы. Приходится врать. Про наших общих с Русланом детей, тем более.

Не могу ему простить всё то зло, что он мне причинил в прошлом. Не могу закрыть глаза на происходящее сейчас. У меня из головы не выходит другой ребёнок, которого он ждёт. Наследник от суррогатной матери, черт его подери!!!

— Как ты здесь оказался? — выдыхаю, разжимая кулаки. На ладонях пекут оставшиеся от ногтей борозды. Меня бомбит от гнева. Но я стараюсь не поддаваться истерике. — Дан, калитка была закрыта.

— Разве? — он словно приходит в себя, прекращая что-то анализировать.

— Вот только не нужно делать из меня идиотку. Смею заметить, на ней кодовый электромагнитный замок.

— Впустишь на чашку кофе? — увильнув от ответа, Дан улыбается, поправляя на мне пуховик и заботливо кутая, как маленького ребенка.

— Нет, — отсекаю, не реагируя на его заискивания.

— Чего ты боишься?

— Разве? — чеканю, не отводя взгляда. Не хочу, чтобы он заподозрил что-то неладное. Например, узнал о двойняшках. — Чего ты добиваешься, Дан?

— Я пришёл за ответами, — отвечает ровным голосом.