– То же самое думали англичане, которые сейчас утирают у Сицилии кровавые сопли. Им еще повезло – по две ракеты на корабль. А ведь Backfire несет два десятка. Иваны явно не хотели уничтожать «Дункан» и фрегаты. Напугать – да. Но не уничтожить.
– При всем уважении, сэр, – набравшись смелости, выпалил обиженный офицер. – Я должен буду написать рапорт с изложением вашей позиции. Она противоречит духу Устава, всему, чему нас учили и к чему готовили все эти годы.
– Пишите. Главком знает мою позицию. Именно из-за осторожности и осмотрительности меня до сих пор держат на этом старом корыте, переделанном из ударного корабля в плавучий разведкомплекс. Я командую этим кораблем уже десять лет. За это время надо мной летали русские самолеты поодиночке и группами. Подо мной плавали их субмарины так, что я даже не замечал. И каждый раз… После каждого такого свидания я неделю торчал в этой пропахшей портовыми шлюхами румынской дыре, чтобы хоть как-то отладить взбесившуюся электронику и вывести из шока экипаж. И это в мирное время. Я даже думать не хочу, что будет, если русские захотят всерьез повоевать.
– Сэр, цели вышли из зоны наведения, – сообщил начальник радарной секции и, бросив быстрый взгляд на старпома, добавил: – Хотя ее, в общем-то, и не было, сэр.
– Слава богу, – с облегчением выдохнул капитан. – Джентльмены! Если так пойдет и дальше, то скоро мы уберемся из этой помойки, которую румыны называют портом, и присоединимся к основным силам в «луже»147. А пока… Всем – предельное внимание!
* * *
* * *
Как только «тушки» Сидоренко пересекли границу Украины, их встретил эскорт истребителей. Ближняя пара прошлась прямо над ними и в знак приветствия сделала синхронную «бочку». Сердце полковника наполнилось радостью и гордостью за себя, за свою работу, за свои экипажи. Он секунду с улыбкой смотрел вслед расходящимся по широкой дуге истребителям, потом обратился к штурману-навигатору по связи:
– Включи-ка дублирующую станцию на передачу на коротких волнах.
– Есть, – ответил тот. – Готово.
– Флэшка с собой?
– Так точно. Куда ж без нее.
– Давай нашу. Пусть весь мир слышит.
Штурман достал из нагрудного кармана летного комбеза флэшку, вставил в гнездо, на дисплее нашел нужный файл и нажал «ввод». Через секунду с идущего с задания российского бомбардировщика в эфир понеслась знакомая еще с советских времен песня с немного измененным текстом: «Работа наша такая… Забота наша такая…. Жила бы страна родная… И нету других забот».
– И снег, и ветер… – вголос подхватил припев экипаж. – И звезд ночной полет…
* * *
– Сэр, у нас радиоконтакт с целями. Перехват на коротких волнах, – сообщил дежурный связист капитану американского эсминца, стоящего в порту Констанция. – Открытый текст.
– Что они передают? – подняв брови, спросил тот.
– Вам лучше это слышать, сэр, – радист включил громкую связь, и на капитанском мостике зазвучал перекрывающий хор и оркестр нестройный квартет мужских голосов: «Пока ходить я умею… Пока глядеть я умею… Пока дышать я умею… Я буду идти вперед».
– Вы русский знаете? – повернулся капитан к притихшему старпому. – Вы понимаете, о чем они поют?
– Нет, сэр.
– Они поют о Родине. Не о бабле, не о бабах, и даже не о том, что только что надрали задницу англичанам. Они поют о Родине. Так что, мой не в меру агрессивный друг, не дай вам бог столкнуться с этими ребятами в реальном бою.
Великобритания. Лондон
* * *