Сочинения

19 К Меценату [522]

Древнему веришь коль ты, Меценат просвещенный, Кратину,
Долго не могут прожить и нравиться стихотворенья,
Раз их писали поэты, что воду лишь пьют. И как только
Либер поэтов-безумцев к Сатирам и Фавнам причислил,
Стали с утра уж вином попахивать нежные Музы.
Славя вино, сам Гомер себя в дружбе с вином уличает;
Даже и Энний-отец бросался оружие славить,
Выпив всегда. «Я колодец Либона и форум доверю
Людям непьющим, но песни слагать запрещу я серьезным»[523]

.10 Только я это изрек, — неотступно поэты все стали
Пить вперепой по ночам, перегаром воняя наутро.
Что ж? Если б кто-нибудь, дикий, пытался представить Катона
Взором суровым, ногой необутой и тогой короткой,
Разве явил бы он тем и характер и доблесть Катона?
Так, Тимагена[524] соперник в речах, надорвался Иарбит,
Стать остроумцем стремясь и красноречивым считаться.
Манит примером порок, легко подражаемый: стань я
Бледен случайно, они б уже тмин все бескровящий пили.
О подражатели, скот раболепный, как суетность ваша
20 Часто тревожила желчь мне и часто мой смех возбуждала!
Первый свободной ногой я ступал по пустынному краю,
Я по чужим ведь стопам не ходил. Кто в себя только верит,
Тот — предводитель толпы. Ибо первый паросские ямбы
Лацию я показал; Архилоха размер лишь и страстность
Брал я, не темы его, не слова, что травили Ликамба[525].
Ты же не должен венчать меня листьями мельче зато, что
Я убоялся менять размеры и строй его песен.
Властная муза Сапфо соблюдала размер Архилоха,
Как соблюдал и Алкей, хоть писал об ином и иначе —
30 Он не стремился пятнать словами чернящими тестя,
Он не свивал для невесты петлю позорящей песней.
Музу его, что забыта у нас, я из лириков римских
Первый прославил: несу неизвестное всем и горжусь я —
Держат, читают меня благородные руки и очи.
Хочешь ты знать, почему читатель стихи мои дома
Хвалит и любит, когда ж за порогом, лукавый, хулит их?
Я не охочусь совсем за успехом у ветреной черни,
Трат не несу на пиры и потертых одежд не дарю я.
Слушатель я и поборник писателей славных; считаю
40 Школы словесников все обходить для себя недостойным.
Вот где источник их слез! «Недостойные полных театров
Стыдно творенья читать, пустякам придавая значенье», —
Я говорю, а они: «Не смеши — для Юпитера[526] слуха
Ты их хранишь, довольный собой, словно мед стихотворства
Весь у тебя одного…» Но нос задирать тут боюсь я;
Ноготь чтоб острый борца не поранил меня, восклицаю:
«Место не нравится мне для борьбы!» — и прошу перерыва.
Ибо рождает игра и горячие споры, и злобу;
Злоба — жестокий раздор и войны, несущие гибель.