Сочинения

Что же касается болтовни о рождении Диониса, то это было не рождение, но явление Демона; <220b> и в самом деле, что в этом рождении человеческого? В то время, говорят, когда но был еще в утробе матери, ее преследовала ревность Геры, внушившей ей умолить своего возлюбленного прийти к ней, как он обыкновенно приходил к супруге. Ее слабое тело не вынесло громового грохота и погибло, опаленное молнией. Но когда всё пылало, Зевс приказал Гермесу выхватить [из огня] Диониса, и затем он вспорол себе бедро и зашил в него дитя[567]. Когда подошло время рождения, объятый родовыми муками Зевс <220c> пришел к нимфам и под звуки их песен вскрыл шов[568], изведя для нас на свет Дифирамба. Говорится, что этого бога благодаря Гере захлестывало безумие, но Мать Богов исцелила его болезнь, и он стал богом. Его свита не такая, как у Геракла: нет ни Лиха, к примеру, ни Иолая, ни Теламона, ни Гила, ни Абдера, но есть сатиры, вакханты, паны и целое войско демонов. <220d> Разве ты не видишь, каково человеческое в этом рождении через молнию? Неужели не ясно, что его Рождение превосходит все человеческое и что его деяния даже более превосходят свойственное человеку, чем тех двух, о которых уже говорилось? Но почему мы не выбросим весь этот вздор, не предположим, в первую очередь, что Семела была мудра в вещах божественных? Ведь она была дочерью финикийца Кадма, а сам бог засвидетельствовал мудрость финикийцев[569], сказав: "Также и финикийцам известны многие дороги блаженных"[570]. Я думаю, она была первой среди эллинов, <221a> осознавшей близившееся явление этого бога, предсказала его, и раньше, чем следовало, начала совершать посвященные ему таинства: ей не хватило терпения дождаться надлежащего времени, и она приняла смерть от сошедшего на нее огня. Когда же была воля Дия даровать всему человечеству новое начало, увести его от кочевого образа жизни к более благородному, из Индии <221b> пришел Дионис и явил себя как видимый демон, обходя человеческие города и ведя за собой великую армию демонов, давая всем людям — как символ своего явления — благородное растение [виноградную лозу]; и поскольку, мне кажется, люди облагораживались благодаря этому, эллины дали лозе имя "благородная"[571], а мать Диониса звали Семелой как благодаря ее пророчествам, так и благодаря тому, что бог воздал ей честь <221c> — как первой из иерофантов[572].

Такова сущность этих сказаний [ίστορίας], если они точно рассмотрены и исследованы теми, которые искали, что за бог Дионис, и высказали в мифе истину, которая, как я говорил, прикровенно выражает сущность этого бога и его существование с отцом [Зевсом] среди умопостигаемых богов, его нерожденное рождение[573] в этом [чувственном] космосе <...>[574] во Вселенной, и по порядку всё остальное, что достойно изучения, но отнюдь не просто мне описать — особенно, наверное, потому, что я еще не имею точного знания о богах[575], <22ld> но возможно и потому, что я не желаю показывать, как в театре, бога, который одновременно сокрыт и явен, не желаю слушать невразумительное и иметь расположение к чему-либо другому более, чем к философствованию.

Однако пусть сам Дионис судит об этих вещах, я же молю, дабы исполнил он и мой ум, и ваш вакхическим безумием ради истинного знания богов, и молю, чтобы исступление не было чересчур долгим, дабы не претерпеть нам того же, что и Пенфей, <222a> и в течение жизни, и особенно — когда смерть освободит от тела. Ибо он, Пенфей, в течение жизни не наполнился сущностью Диониса, единовидностью и всецелой неделимостью, как она есть в делимом и частичном, сущностью, всецело предшествующей [чувственному миру] и неслиянно [άμιγοϋς] пребывающей со всеми и во всех. Не будучи усовершен божественным вакхическим вдохновением, он рискует тем, что его жизнь растечется во множество, а растекшись, рассеется, а рассеявшись, исчезнет. <222b> Я говорю "растечется" и "рассеется" не в собственном смысле этих слов и не подразумеваю ни воды, ни полотнища, но эти слова следует понимать в ином смысле, как их понимали Платон, Плотин, Порфирий и демонический Ямвлих. Тот, кто не сделает этого, без сомнения, посмеется над ними, однако это будет сардонический смех[576], ибо он будет навсегда лишен того знания богов, которое я считаю более драгоценным, чем управление целым миром — вместе и римлянами, и варварами, <222c> клянусь в этом Господом моим Солнцем. Но, опять же, не знаю, этот бог или какой другой помимо моей воли сделал меня вещающим в вакхическом исступлении.