Сочинения

114. (1) В это же время наши полководцы Квинт Цепион и Марк Манлий потерпели поражение от галлов[636]. (2) Вся Италия трепетала от страха. И тогда, и в наши дни римляне считали, что весь мир склоняется перед их доблестью, с галлами же они сражаются за свое существование, а не ради славы. Но вот приходит известие, что война в Нумидии закончена и что Югурту в оковах везут в Рим. Мария заочно избирают в консулы[637] и назначают ему провинцией Галлию; в январские календы он как консул с великой славой справил триумф. (4) И с этой поры все надежды на благополучие государства связывали с ним[638].

ИСТОРИЯ

РЕЧИ И ПИСЬМА

I. РЕЧЬ КОНСУЛА ЛЕПИДА К РИМСКОМУ НАРОДУ

(1) Милосердие и честность ваши, квириты, которые делают вас столь великими и славными среди других народов, внушают мне величайший страх перед тиранией Луция Суллы[639]: как бы вы, не веря, что другие способны на то, что сами вы считаете преступным, не стали жертвой обмана, особенно потому, что у него вся надежда на злодейство и вероломство и он чувствует себя в безопасности лишь тогда, когда подлостью и бесчестностью превзойдет худшие ваши опасения, чтобы вы, охваченные ими, в своем бедственном положении отказались от стремления отстаивать свободу, а вернее, чтобы вы, если будете настороже, скорее старались уберечься от опасностей, чем мстить. (2) Что касается его приспешников, людей с громкими именами, чьи предки оставили вам прекрасные примеры, то не могу в достаточной степени выразить свое изумление тем, что они за свое владычество над вами должны быть в рабстве и необоснованно предпочитают и то и другое свободному существованию при полноправии. (3) Достославные потомки Брутов, Эмилиев, Лутациев[640], рожденные, чтобы уничтожить все, что их предки создали своей доблестью! (4) Ибо что защитили мы от Пирра, Ганнибала, Филиппа и Антиоха[641], как не свободу и не свои домашние очаги, какие право подчиняться одним лишь законам? (5) И все захватил этот горе-Ромул[642], словно отнял это у чужеземных племен, не насытившийся гибелью стольких солдат, консула и других граждан, павших из-за изменчивого боевого счастья. Но он еще более жесток, ибо большинство людей, добившись успеха, сменяет гнев на милость. (6) Более того, он, на человеческой памяти единственный, придумал казни для будущих поколений, которым бесправие было определено раньше, чем жизнь[643], и — о величайший позор! — из-за тяжести своих злодеяний он до сих пор чувствовал себя в безопасности, если вы в страхе перед еще более тяжким рабством даже не стремитесь вернуть себе свободу.

(7) Действовать надо, то есть выступить против этого, квириты, дабы снятые с вас доспехи[644] не оставались в руках этих людей; нельзя мешкать и давать обеты, призывая богов на помощь, разве что вы надеетесь на то, что Сулла уже испытывает отвращение к своей тирании или стыдится ее и преступным образом приобретенную власть намерен сложить с себя с большим риском, чем тогда, когда ее приобретал. (8) Но он пал так низко, что считает достославным только то, что безопасно, а все, что обеспечивает ему господство, — честным. (9) Поэтому пресловутого спокойствия и досуга при свободе[645] — того, что многие честные люди предпочитали трудам, связанным с почестями, — больше не существует; (10) ныне, квириты, надо быть рабом или повелевать, испытывать страх или внушать его!

(11) Чего еще нам ждать? Какие человеческие законы уцелели[646], какие божеские не оскорблены? Римский народ, еще недавний повелитель народов, теперь, лишенный верховной власти, славы, прав, возможности существовать и презираемый, больше не получает даже пищи, положенной рабам. (12) Большинство союзников и латинян, которым за многие выдающиеся заслуги были вами дарованы гражданские права, лишились их по воле одного человека, и домашние очаги ни в чем не виновного народа несколько его приспешников захватили в качестве платы за свои преступления. (13) Во власти одного человека законы, правосудие[647], государственная казна, провинции, цари — словом, право жизни и смерти над гражданами. (14) В это же время вы видели людей, принесенных в жертву, и могилы, оскверненные кровью сограждан[648]. (15) Что еще остается мужам, как не покончить с противозаконием или с честью умереть, потому что природа определила один конец всем смертным, даже тем, кто защищается с оружием в руках, и никто, кроме тех, у кого бабья натура, не ждет безропотно своего последнего часа.