Сочинения

Когда Амур, непобедимый бог,
Мне сердце пламенем своим зажег,
Безумье, небывалое дотоле,
Будя в крови, в кости, в уме и воле,
Тогда еще излить я не умела
Мучений тяжких моего удела;
Еще от Феба был на то запрет,
Чтоб я пытала силы как поэт.
Но вот он горней яростью своею
Меня настиг, и, одержима ею,
Должна я петь не рокот величавый
Громов Юпитера, не бой кровавый,
Где Марс жестокой тешится игрой:
Он дал мне лиру, чей напев былой
Рожден любовью на брегу Лесбосском,
А стал моих страданий отголоском
О сладостный смычок, дай верный звук,
Чтобы мой голос не сорвался вдруг:
Так много мук поведать предстоит,
Так много бед, превратностей, обид.
Залей палящий жар того горнила,
Что сердце мне почти испепелило.
Уже мне память раны бередит
И взгляд слезой невольною влажнит;
Вот оживают первые волненья
Моей любви; а вот вооруженье,
Что ею на меня обращено:
В моих очах таилося оно,
Метавших некогда такие стрелы
Во всех, чьи взгляды были слишком смелы.
Но мне мои же очи изменили
И на меня возмездье обратили.
С насмешкой глядя, как от страсти злой
Горел один и угасал другой
И как лились бесплодных слез потоки,
И вздохи, и моленья, и упреки,
Не уследила я, когда подкралась
Ко мне беда, над коей я смеялась,
И так меня жестоко поразила,
Что даже время боль не утолило;
И я обречена былые муки
Будить, слагая в жалобные звуки
Пережитое. Дамы! Видит Бог,
Сочувственный я заслужила вздох.
Ведь и мое участие, быть может,
Одной из вас когда-нибудь поможет
Поведать о страданиях своих,
О невозвратных радостях былых.
Какой броней ни укрепляйте грудь,
Любовь ее пронзит когда-нибудь,
И чем враждебней к ней вы были вчуже,
Тем в рабстве у нее вам будет хуже.
Не осуждайте строго бедных жен,
Которых поражает Купидон.
И те, что выше нас неизмеримо,
Оказывались так же уязвимы:
Гордыня, красота, происхожденье
Их не спасали от порабощенья
Любви; и ей доступнее всего
Над лучшими из лучших торжество.
Увы Семирамиде венценосной,
Которая в поход победоносный
Шла с эфиопской черною ордой
И, ярый меч подъемля боевой,
Пример являла для своих бойцов,
Храбрейших поражая из врагов;
Она, соседям бедствие готовя,
Еще алкала власти или крови,
Но встретила Любовь — и вот она
И безоружна, и побеждена.
Не заслужило ли ее величье
Пусть муки, но в достойнейшем обличье,
Чем к сыну страсть? Царица, где же ныне
Твоей души воинственной гордыня?
И где твой щит, и где теперь клинок,
Пред коим устоять никто не мог?
Где бранный шлем, что гребень твой вознес
Над белокурым золотом волос?
Где меч твой и доспех неуязвимый,
В котором ты была непобедимой?
Куда упряжка бешеных коней
Умчалась от наездницы своей?
И ты слабейшему сдалась без боя?
И с гордым сердцем сделалось такое,
Что бранной славы больше ты не жаждешь
И лишь, на ложе распростерта, страждешь?
Тебе впервые не удары бранны,
А ласки сладострастные желанны,
И превратить Любовь нашла возможность
Тебя в твою же противоположность.
Пускай же тот, кого мой плач коснется,
Презрением клеймить остережется
Мою беду: возможно, что и он
Любовью так же будет уязвлен.
Вот так одна, что смолоду жестоко
Кляла любовь, молчавшую до срока,
Влюбилась в старости, и поздний пыл
Истоком нежных сетований был.
Приукрашаясь, в ход она пустила
Румяна, притирания, белила,
Борясь напрасно с бороздами теми,
Что на лице ей начертало время.
Седины скрыла от людского взора
Под париком, пришедшимся не впору;
Но чем она себя нарядней мнила,
Тем реже взгляды милого ловила;
А тот ее упорно сторонился
И про себя любви ее стыдился.
Вот так за прежнее старушке этой
И воздалось такою же монетой:
К поклонникам была неумолима —
А ныне влюблена, а не любима.
Так тешится любовь над нами злая,
Противные желанья насылая:
Она полюбит — так не любит он,
А нелюбимый по уши влюблен.
А власть любви, жестокая, как прежде,
Все на бесплодной зиждется надежде.

Перевод Н. Шаховской