Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2

Темнеет; впереди ни знака, ни кургана.
Вверяясь лишь звездам, я двигаюсь вперед…
Но что там? Облако ль? денницы ли восход?
Там Днестр; блеснул маяк, лампада Аккермана.

Станем! – как тихо! – Слышу / тянущихся журавлей,

Которых бы не настигли / зеницы сокола;
Слышу, где мотылек / колысается на траве,
Где уж скользкой грудью / касается злака.
В такой тиши так ухо / напрягаю внимательно,
Что услышал бы голос с Литвы. – / Едем! никто не зовет!

 (К)

Как тихо! постоим; далеко слышу я,
Как вьются журавли; в них сокол не вглядится;
Мне слышно – мотылек на травке шевелится,
И грудью скользкою в цветах ползет змея.
Жду голоса с Литвы – туда мой слух проникнет.
Но едем, – тихо всё – никто меня не кликнет.

 (Ф)

Как тихо! – Постоим. – Я слышу, стадо мчится:
То журавли; зрачком их сокол не найдет.
Я слышу, мотылек на травке шевелится
И грудью скользкой уж по зелени ползет.
Такая тиш, что мог бы в слухе отразиться
И зов с Литвы. Но нет, – никто не позовет!

 (М)

Стой!.. Боже, журавлей на небе слышен лёт,
А их – и сокола б не уловило око!
Былинку мотылек колеблет; вот ползет
Украдкой скользкий уж, шурша в траве высокой.
Такая тишина, что зов с Литвы б далекой
Был слышен… Только нет, никто не позовет.

 К сонету II. Морская тишь. – Тарханкут – западный мыс Крыма, который обогнула экспедиция Витта, по пути из Одессы в Евпаторию.

 Фолькерский обращает внимание на «страстность» этого сонета, вопреки его тишине: влага, «играющая персями», мечтающая о счастьи молодая невеста, гидра памяти, «вонзающая в грудь когти».

 У Козлова сонет переведен свободно рифмующимся (18 строк) 6-тистопным ямбом:

О Море! в глубине твоих спокойных вод
Меж твари дышущей страшилище живет;
Таясь на мрачном дне, оно под бурю дремлет,
Но грозно рамена из волн в тиши подъемлет…

 Вот дословный перевод сонета:

Уж ленту флага / ветер едва тронет,
Тихими играет персями / проясневшая вода;
Как мечтающая о счастьи / невеста молодая,
Пробудится, чтобы вздохнуть, / и вскоре снова уснет.
Паруса, подобно знамени, / когда война окончена,
Дремлют на мачтах нагих; / корабль легким движеньем
Колышется, как бы / прикован цепью;
Матрос отдохнул, дорожный / развеселился кружок.
О море! среди твоих / веселых созданий
Есть полип, что спит на дне, / когда небо хмурится,
А в тишине длинными / развевает руками.
О мысль! в твоей глуби / есть гидра воспоминаний,
Что спит средь злых судеб / и страстной бури,
А когда сердце спокойно, / вонзает в него когти.

 К сонету III. На парусах. – В старых переводах название переведено «Плавание». Образ парусного судна, поднятого на гребни бурей, здесь двоится, напоминая Пегаса: это и конь (удила), и птица (крылья). Любопытно сравнение духа, витающего среди пучин, с размахами мачты и воображения, вьющегося «как пряди зыбких парусов» (Козлов). Фолькерский замечает, что в общей трагичности сонетов На парусах выделяется неожиданным последним возгласом ликования. В дословном переводе сонет выглядит так: