Сочинения в 3-х тт. Том 3

У него были темные, близко посаженные маленькие глаза, рот широкий, губы тонкие и неряшливые, нос удивительно гибкий, длинный, висящий — как будто без костей и хряща. Гилд тронул меня за локоть, и мы вошли. Через открытую дверь налево была видна незастланная кровать. Комната, куда мы вошли, была общая, все в ней потрепано и грязно, повсюду валялись одежда, газеты и немытая посуда. В нише справа — умывальник и печь. Между ними стояла женщина с шипящей сковородой на длинной ручке. Ширококостная, мясистая, с рыжими волосами, лет около двадцати восьми, по-своему красивая, хотя грубая и неряшливая. На ней было розовое в складках кимоно и шлепанцы с загнутыми носами. Она угрюмо посмотрела на нас.

Гилд не представил меня Нунхайму и не обратил внимания на женщину.

— Садись. — Он отодвинул одежду, которая лежала на софе, чтобы можно было сесть.

Я убрал газеты с кресла-качалки и сел. Так как Гилд был шляпе, и я не снимал свою.

Нунхайм подошел к столу, на котором стояла литровая бутылка, где было немного виски, и пара рюмок.

— Выпьете?

Гилд поморщился:

— Только не эту гадость. Что ты имел в виду, когда сказал, что знал Вулф только с виду?

— Это правда, лейтенант. Чистая правда. — Два раза он быстро посмотрел на меня и так же быстро отвел взгляд. — Может, здоровался с ней изредка, когда виделся иногда, этим наше знакомство исчерпывалось. Это чистая правда.

Женщина в нише засмеялась, только раз, презрительно, но лицо ее не выражало никакого веселья. Нунхайм повернулся к ней.

— Слушай, ты там, — голос его срывался от злости, — скажи хоть слово и я вышибу тебе зубы!

Она размахнулась и кинула сковороду ему в голову. Сковорода пролетела мимо и ударилась о стену. Жир и яичный желток свежими пятнами украсили стену, пол и мебель. Он бросился к ней. Мне не нужно было подниматься, чтобы протянуть ногу и подставить ему подножку. Он упал на пол. Женщина схватила нож.

— Прекрати! — грозно проговорил Гилд. Он также не вставал. — Мы пришли поговорить с тобой, а не наблюдать вашу комедию. Поднимайся и не шали!

Нунхайм медленно поднялся на ноги.

— От нее с ума можно сойти, когда она пьет. Целый день она меня изводит. — Он поводил правой рукой взад и вперед, — Кажется растянул запястье.

Женщина прошла мимо нас не поднимая взора и спальню и закрыла дверь. Гилд прокомментировал:

— Возможно, если бы ты за другими юбками не бегал, у тебя бы с этой не было неприятностей.

— Что вы имеете в виду, лейтенант? — Нунхайм был удивлен, выражал невинность и обиду.

— Джулию Вулф.

Маленький желтолицый человек начал возмущаться:

— Это ложь, лейтенант! Любой, кто скажет, что я…

Гилд прервал его, обращаясь ко мне:

— Если ты хочешь стукнуть его разок, я не помешаю тебе, хоть у него и вывихнута рука. Правда, у него никогда не было сильного удара.

Нунхайм повернулся ко мне, протянув обе руки.

— Я не хотел сказать, что вы лжец. Я хотел сказать, что кто-то, возможно, ошибся, если они…

Гилд снова прервал:

— Ты бы взял ее, если бы смог?

Нунхайм облизнул губу и осторожно посмотрел на дверь спальни:

— Что ж, — признал он медленно, тихим голосом, — конечно, она была классной женщиной. Наверно, не отказался бы.

— Но ты никогда не добивался ее?

Нунхайм колебался, затем повел плечами.

— Вы знаете, как бывает. Когда околачиваешься везде, всякое бывает.

Гилд посмотрел на него с раздражением.

— Было бы лучше, если бы ты повторил мне это сначала. Где ты был в тот день, когда ее убили?

Этот маленького роста человек подпрыгнул, как будто его укололи иголкой.

— Ради Бога, лейтенант, я здесь ни при чем! Зачем мне было ее убивать?

— Где ты был?

Неряшливые губы Нунхайма задергались.

— В какой день ее… — Он прекратил говорить, потому что открылась дверь спальни.

Вышла женщина, неся чемодан. На ней была одежда, в которой выходят на улицу.

— Мариам, — произнес Нунхайм.

Она посмотрела на него хмуро и сказала:

— Я не люблю обманщиков, а если бы я любила, мне бы не понравился обманщик провокатор, а если бы я любила обманщиков провокаторов, то не любила бы тебя. — И пошла к наружной двери.

Гилд, схватив Нунхайма за руку, чтобы тот не пошел за женщиной, повторил:

— Где ты был?

Нунхайм закричал:

— Мариам, не уходи! Я буду себя хорошо вести! Я все сделаю, не уходи, Мариам!

Она вышла и закрыла дверь.

— Пустите меня! — просил он Гилда. — Дайте мне привести ее назад! Я не могу жить без нее! Я приведу ее сюда и расскажу вам все, что вы хотите. Пустите меня! Она нужна мне!

Гилд остановил его:

— Чепуха, садись. — И толкнул этого маленького человека на стул. — Так мы пришли не смотреть на тебя и на твой балаган. Где ты был в тот день, когда убили женщину?

Нунхайм закрыл лицо руками и начал плакать.

— Продолжай скрывать, и я тресну тебя хорошенько разок.

Я налил в стакан немного виски и дал Нунхайму.

— Благодарю, сэр, благодарю. — Он выпил, кашлянул и достал грязный носовой платок, вытереть лицо. — Сразу не могу вспомнить, лейтенант, — захныкал он. — Может был на стрельбище у Чарли, может здесь — Мариам вспомнит если вы разрешите мне привести ее сюда…

Гилд прервал: