Сочинения в четырех томах. Том 3

— Сейчас я работаю с лошадьми, это правда. У нас их шесть, и приходится здорово вкалывать. Хотите верьте, хотите нет, но старик Джо — единственный работник на всей ферме кроме нас. И дел у него по горло. Да разве я против самой работы! Даже если почти бесплатно, как у нас. Я бы и слова не сказал, если б отец позволил мне участвовать в больших скачках. А он не разрешает, говорит, опыта у меня маловато. Да где ж мне набраться этого самого опыта, коли все вот так… Хватит, сыт по горло этой свистопляской, честно вам говорю…

Мрачные рассуждения продолжались до Бишопе Стотфорда.

Глава 4

Дознание по делу о смерти Берта Чехова проводилось в понедельник днем. Официальное заключение: несчастный случай. Ведь он был мертвецки пьян, как сказала одна из свидетельниц — машинистка. Мертвецки пьян… А ударившись об асфальт, превратился просто в мертвеца.

Когда во вторник утром я появился в редакции, Люк-Джон и Дерри обсуждали, идти или не идти на похороны, которые должны были состояться в среду.

— Кроксли… — сказал Дерри. — Где это?

— У Уотфорда, — объяснил я. — По столичной линии. Прямиком без пересадки до Феррингтон-стрит.

— Флит-стрит необходима своя станция метро, — мрачно заметил Дерри. — Чтоб не тащиться до этого дурацкого Феррингтона. Это же добрые три четверти мили отсюда.

— Если так, мы быстро управимся, — начальственно резюмировал Люк-Джон. — Считаю, мы все должны присутствовать.

Дерри украдкой взглянул на миниатюрную схему метро, вклеенную в записную книжку.

— Кроксли… Следующая после Уотфорда. Что же это за место?

В Уотфорде у меня когда-то была девушка. Вторая. Я мотался по столичной линии, а Элизабет жила под впечатлением моей сверхзанятости в «Блейз». Грех и предательство, столь хорошо знакомые мне попутчики. От Уотфорда до Вирджиния Уотерс, оттуда — еще куда-нибудь…

— Тай, — окликнул меня Люк-Джон.

— Да?

— Похороны в два тридцать. За час, я думаю, доберемся?

— Я пас, — ответил я. — Должен заняться статьей для «Тэлли». Дня два еще уйдет на интервью.

Он пожал плечами.

— Я полагал…

— Ну, и до какой отметки глубины ты успел добраться? — спросил Дерри. Он сидел, закинув ноги на стол. По вторникам в воскресной газете работы не было.

— До семейства Ронси. До Тиддли Пома.

Дерри фыркнул:

— A-а, предполагаемый фаворит…

— Собираешься на него ставить? — с интересом спросил я.

— Не думаю. Он выиграл несколько скачек, но до настоящего класса ему далеко.

— А Берт здорово его разрекламировал. Прямо-таки драматический призыв к публике не упускать своего шанса, пока есть возможность. Писал он в прошлый четверг, видно, сразу после того, как в календаре напечатали список, а в газете заметка появилась в пятницу. Ронси показывал мне вырезку. Сказал, что Берт звонил ему, сильно пьяный.

Люк-Джон вздохнул.

— То-то и оно, — решительным тоном заметил Дерри. — Нет смысла ставить на лошадь, раз ее Берт так превозносил.

— Почему?

— Все эти перспективные фавориты и победители Берта никогда не выходили на старт.

Люк-Джон так напряг шею, что на ней выступили толстые, словно веревки, сухожилия, и крепко растер кадык.

— Э-э, безусловно, риск есть всегда…

— Ты что, серьезно? — спросил я Дерри.

— Конечно. Очень жаль твою статью в «Тэлли» и все такое прочее, — усмехнулся он, — но гарантирую, когда ее напечатают, ты узнаешь, что Тиддли Пом не допущен к скачкам.

С рассеянным видом он вертел в руках резинку, а Люк-Джон молча перебирал какие-то бумаги на столе. По спине у меня поползли холодные мурашки.

— Дерри, — наконец вымолвил я, — ты в этом уверен?

— О чем ты?

— Что Берт Чехов всегда рекламировал не выходящих на старт фаворитов?

Дерри пару раз щелкнул резинкой.

— Если уж быть совсем точным, а именно этого ты, видимо, от меня и добиваешься, могу сообщить, что Берт рекламировал гораздо больший процент нестартеров, чем все остальные журналисты, вместе взятые. И придерживался этой тактики, иначе говоря, занимался этим крайне последовательно весь прошлый год. Он до небес превозносил какую-нибудь лошадь, всем советовал ставить на нее, а потом — бац! — за день-другой до скачек ее вычеркивали из списков.

— Никогда не замечал, — отрубил Люк-Джон.

Дерри пожал плечами.

— Таковы факты. Если хочешь знать, подобную ерунду устраивал еще Коннесли из «Санди хемисфер». У него была гадкая привычка хвалить лошадей, чья кличка начиналась на «К», как и его фамилия. Мания величия, не иначе.

— Что ты нам голову морочишь? — сказал Люк-Джон.

Дерри покачал головой.

— Не воображай, что я сижу здесь с закрытыми глазами. Я газеты читаю!

— Схожу-ка я, пожалуй, за своей машинкой, — неожиданно произнес я.

— А где она?

— В ремонте.

На сей раз машинка была готова. Я забрал ее и двинулся вниз по улице, к редакции Берта. В лифт и наверх, в его отдел. Через людный коридор к двери. Остановка у стола помощника спортивного редактора, завсегдатая скачек и знакомого по бару парня.

— Тай! Что привело тебя в стан врага?

— Берт Чехов.