Сочинения в четырех томах. Том 3

— Ну, с поврежденной ногой бежать он не мог в любом случае. Все равно проиграл бы.

— А вы стали бы рисковать на их месте? Дерби выиграли абсолютно неизвестные аутсайдеры, которые по идее и участвовать-то не могли!

— Стало быть, кто-то огреб на этом деле немалые тысячи, — медленно проговорил я.

— Не тысячи, а сотни тысяч.

— Тогда почему же спортивная администрация не приняла никаких мер, если дело нечисто?

— А что они могут? Я же сказал, никаких доказательств. Поликсен охромел, так хромым и остался. Его обследовали десятки ветеринаров. Правда, владелец у него личность несколько сомнительная, но бывает хуже… Тут ничего, совершенно ничего не поделаешь.

Немного помолчав, я спросил:

— А что вы знаете о тех, других?

— Бог мой, Тай, какая ненасытность! Впрочем… Вот что… Стоило только начать…

В течение получаса я выслушал подробнейшие истории еще четырех фаворитов, не стартовавших в назначенный день. Каждая с первого взгляда могла показаться просто несчастным случаем. Но я-то точно знал, что всех этих лошадей усердно рекламировал Берт Чехов.

Наконец, он иссяк и замолчал с выражением испуга на лице.

— Не стоило рассказывать все это.

— Никто не узнает.

— Вы и глухонемого способны разговорить.

Я кивнул.

— Как правило, они умеют читать и писать.

— Идите к дьяволу! — сказал он. — Впрочем, нет. Вы отстали на целых четыре рюмки, надо наверстать.

Он протянул бутылку, я подошел и взял ее. Она была пуста.

— Мне пора домой, — извиняющимся тоном произнес я.

— К чему такая спешка! — Он уставился на письмо, зажатое в руке.

— Что, ваша жена устроит вам взбучку за опоздание? Или, может, сбежит с каким-нибудь американским полковником?

— Нет, — сказал я спокойно, — она не сбежит.

Он как-то сразу протрезвел.

— Боже, Тай… Я совсем забыл… Простите меня.

Он поднялся, но стоял на ногах твердо, как скала, не качаясь. Медленно обвел взглядом уютную гостиную, где теперь не было его жены. Протянул мне руку.

— Она вернется, — неуверенно сказал я.

Он покачал головой:

— Не думаю. — Глубоко вздохнул. — И все равно, я рад, что вы пришли. Надо было с кем-то поговорить. Даже если я наболтал лишнего… все равно лучше, чем напиваться в одиночестве. Вечером я буду сидеть и думать о вас и вашей жене.

У «Свисс коттэдж» я попал в пробку и приехал домой десять минут восьмого. Миссис Вудворд была на седьмом небе. Полтора часа сверхурочных!

— Славная она, правда? — сказала Элизабет после ее ухода. — Никогда не сердится из-за твоих опозданий. Остается без разговоров и жалоб. Милая и добрая женщина.

— Да, очень, — согласился я.

В четверг большую часть дня я просидел дома, готовил материал для «Блейз». Миссис Вудворд выходила за покупками и в прачечную. Забегала Сью Девис поболтать и выпить с Элизабет по чашечке кофе. Позвонила теща и сказала, что вряд ли может прийти в воскресенье, кажется, у нее начинается насморк. Людям с простудой приближаться к Элизабет категорически возбранялось. У людей, живущих на искусственном дыхании, простуда часто переходит в пневмонию, а пневмония означает смерть.

Если мать Элизабет не придет в воскресенье, я не смогу поехать в Вирджиния Уотерс. Все утро я бесцельно проболтался по квартире, пытаясь уговорить себя, что будет куда лучше, если она окончательно разболеется, и зная, что, если это произойдет, я буду несчастнейшим человеком на свете.

Люк-Джон галопом пробежал статью о нестартовавших фаворитах и откинулся на спинку кресла, вперив глаза в потолок. Свидетельство крайнего возбуждения. Дерри выхватил у него листки и начал читать в свойственной близоруким медленной и напряженной манере. Закончив, он глубоко вздохнул.

— Ого! Кое-кто будет просто в восторге!

— Кто? — спросил Люк-Джон, опуская глаза.

— А тот парень, который проворачивает все эти делишки.

Люк-Джон смотрел на него задумчиво и мрачно.

— Главное, не дать им возбудить уголовное дело. Отнеси-ка копию вниз, к юристам, и скажи, чтоб глаз с нее не спускали.

Дерри удалился со свернутой в трубочку статьей, и Люк-Джон позволил себе улыбнуться.

— Да… вещь, так сказать, на уровне мировых стандартов…

— Благодарствуйте, — ответил я.

— Кто все это тебе насвистел?

— Пара маленьких птичек.

— Брось, Тай, я серьезно.

— Я слово дал. Они все замешаны в той или иной степени.

— Но я-то должен знать. И главный захочет знать… Я покачал головой.

— Дал слово.

— А я могу здорово почистить эту статью.

— Ой — ой — ой, никак пошли угрозы!

Люк-Джон раздраженно потер кадык. Я оглядел большой гудящий зал, в каждом отделе, как и в спортивном, вели сбор и сортировку материалов и готовили окончательные варианты. Чтобы попасть в печать, большая часть работ поступала к наборщикам по пятницам, иногда даже по четвергам. Но сенсационные статьи, подлежащие публикации раньше других газет, лежали наверху под замком до окончательной редактуры воскресного номера и отправки его в типографию в субботу вечером.