Горе, когда не исполню веленье богини,
И горшее, если, сокровище дома, дитя мое, дочь
Сам заколю и невинною кровью ее
Отцовские руки мои обагрю!
И там злое горе — и здесь!
Воротиться домой — одному — беглецом —
Всеми оставлену — всё потерять —
А всё войско — все требуют жертвы — грозят —
И требовать право имеют!»
И, всеми кругом обступаемый, душу
Нечестивой, ужасной он мысли открыл.
И, скорый в решеньях всегда,
Приступить велел к делу тотчас.
В нас разжигает упрямство и страсть!
Ради той вероломной жены,
Ради мести Парису
На жертву обрек он любимую дочь!
Ни младая девичья краса
Не тронули сердца суровых мужей.
Отец — лишь умолкли молитвы, —
Словно лань молодую, велел,
Покровом окутав,
На жертвенник навзничь ее опрокинуть,
И крепче держать,
И рот завязать, чтоб она
Проклятий отцовскому дому не слала.
И схватили ее, и завязан был рот.
Брызнула кровь под ножом,
И лишь взгляд, как стрела,
Состраданьем сердца поразил...
Нема и прекрасна как мрамор, казалось, она
Хотела еще говорить,
Как прежде, когда на пиры
В отцовском дому выходила к гостям
И пела хвалебный пэан
Благоденствию дома Атридов и славе отца.
Что было потом — то неведомо нам,
Но исполниться должно пророчеству вещего мужа!
Учит разуму Зевс из страданий и бед...
Не хотим проницать в тьму грядущего мы!
Преждевременно плакать не станем...
А в грядущем зловещее чуется нам...
Только молим — да всё обратится на благо земли!
3
Когда царя нет дома, ты его
Нам заступаешь место. Если ты
Известие какое получила,
Что заказала жертвоприношенья,
Благоволи сказать, когда возможно.
Да народится от счастливой ночи!
Узнайте же теперь такую радость,
Какой едва и ожидать мы смели:
Взята ахейцами — и пала Троя!
А от нее, один вслед за другим,
До Аргоса сигнальные костры.
Пожаром Иды озарился Лемнос,
Оттуда пламя перенял Афон;
С его высот священных, золотясь
По зеркальному морю, побежало
Всё дальше, дальше радостное пламя —
На Лесбос, на Мессану, Киферон;
Одно, блеснув, другое вызывает.
Везде их люди ждут, и десять лет
Костры из вековечных цельных сосен.
Через Саронский наконец залив
Блеснул огонь на скалы Арахнея,
И уж оттуда к нам, на дом Атридов,
И здесь теперь — последний это отблеск
В сей самый миг, теперь, горящей Трои.
Вот как мне передал известье муж.
Дивиться только, слушая тебя!
Хоть сызнова рассказывай, всё б слушал!
Чай, стон теперь над городом стоит!
Перемешалися и победитель,
И побежденный, как в водовороте,
И не сольются, что вино и масло
В одном сосуде, как их ни болтай!..
Да!.. Побежденные!.. Там над телами
Мужей и братьев стонут жены, сестры,
Над стариками плачут дети: все,
Кто жив остался, все — рабы навек!..
А победители, еще в крови,
Истомлены и голодом, и боем,
Из дома в дом перебегают, жадно
Всё поедая, что найдут, кидаясь
Толпой и друг у друга отымая!
Наевшись, где пришлось, в домах, в чертогах,
Валятся спать, уж не боятся больше
Ни рос ночных, ни снега, и без стражи,
И мирно спят, как боги спят, всю ночь!..
И ежели богов, пенатов Трои,
И их святынь они не оскорбят,
Победа их останется за ними...
Не бросились бы только грабить храмов:
Им нужно счастье на обратный путь,
Как на бегу, на играх... Прогневят
Они богов, то пролитая кровь
Проснется и на них возопиет
О мщенье к небу...
Так я рассуждаю
Как женщина... «Лишь повело б к добру», —
Без всякой, верьте, затаенной мысли
Я говорю, за это пожеланье
Ох, дорого я очень заплатила!
Идем теперь принесть благодаренье
Богам бессмертным: щедро нас они
За долгое страданье наградили.
4