Сочинения в двух томах

Всё, что дышит, — гибель чует

И, бояся опоздать,

Веселится и ликует...

Человеку ль отставать?

Лучше петь, забывши горе,

Перед часом роковым,

Как поглотит огнь иль море

Почву шаткую под ним...

Ах, ужасная картина!

Вдруг порвется жизни нить...

Так что... ваши два карлина...

Перед смертью, может быть!

ТАРАНТЕЛЛА

(На голос: «Gie la luna e mezz'al mare...»)^[37]

Нина, Нина, тарантелла!

Старый Чьеко уж идет!

Вон уж скрипка загудела!

В круг становится народ!

Приударил Чьеко старый...

Точно птички на зерно,

Отовсюду мчатся пары!..

Вон — уж кружатся давно!

Как стройна, гляди, Аглая!

Вот помчалась в круг живой —

Очи долу, ударяя

В тамбурин над головой!

Ловок с нею и Дженнаро!..

Вслед за ними нам — смотри!

После тотчас третья пара...

Ну, Нинета... раз, два, три...

Завязалась, закипела,

Всё идет живей, живей,

Обуяла тарантелла

Всех отвагою своей...

Эй, простору! шибче, скрипки!

Юность мчится! с ней цветы,

Беззаботные улыбки,

Беззаветные мечты!

Эй, синьор, синьор! угодно

Вам в кружок наш, может быть?

Иль свой сан в толпе народной

Вы боитесь уронить?

Ну, так мимо!.. шибче, скрипки!

Юность мчится! с ней цветы,

Беззаботные улыбки,

Беззаветные мечты!

Вы, синьора? Вы б и рады,

К нам сердечко вас зовет...

Да снуровка без пощады

Вашу грудь больную жмет...

Ну, так мимо! шибче, скрипки!

Юность мчится! с ней цветы,

Беззаботные улыбки,

Беззаветные мечты!

Вы, философ! дайте руки!

Не угодно ль к нам сюда!

Иль кто раз вкусил науки —

Не смеется никогда?

Ну, так мимо!.. шибче, скрипки!

Юность мчится! с ней цветы,

Беззаботные улыбки,

Беззаветные мечты!

Ты что смотришь так сурово,

Босоногий капуцин?

В сердце памятью былова,

Чай, отдался тамбурин?

Ну — так к нам — и шибче, скрипки!

Юность мчится! с ней цветы,

Беззаботные улыбки,

Беззаветные мечты!

Словно в вихре мчатся пары,

Не сидится старикам...

Расходился Чьеко старый

И подплясывает сам...

Мудрено ль! Вкруг старой скрипки

Так и носятся цветы,

Беззаботные улыбки,

Беззаветные мечты!

Не робейте! Смейтесь дружно!

Пусть детьми мы будем век!

Человеку знать не нужно,

Что такое человек!..

Что тут думать!.. шибче, скрипки!

Наши — юность и цветы,

Беззаботные улыбки,

Беззаветные мечты!

LACRYMAE CHRISTI^[38]

На Везувии пустынник

Жил уж много лет;

Был здоров, румян и весел,

Хоть давно уж сед;

Но, живя в уединенье,

Говорить отвык

И что год, то становился

Туже на язык.

Жил он, жил, молился богу,

Виноград садил —

Виноград же этот в мире

Всем известен был:

Только он давал густое,

Темное вино...

Под названьем Слез Христовых

Славилось оно.

И хотя к нему названье

Не Христовых слез,

А скорее Слез Титана

Лучше бы пришлось —

Жгло оно и страсть будило —

Но, увы! старик

В мифологии не смыслил,

В жизнь не видел книг...

А могучих лоз обилье,

В простоте своей,

Всё приписывал мадонне,

И молился ей,

И за каменной оградой

У своих ворот

Ей часовенку поставил —

От всех бед оплот!

Так шли годы. На Везувий

Вечно шел народ;

К старику уж верно каждый

За вином зайдет;

Только вот — уже с неделю

Стал вулкан бурлить;

Старика предупреждали,

Что уж худу быть!

Что геологи пугают

Близкою бедой, —

Но старик лишь улыбался

И махал рукой.

Только вот с своей постели

Он был сброшен вдруг

От подземного удара...

Смотрит — ад вокруг!

Из жерла вулкана — пламя

Огненным снопом!

Гром — как будто сотни пушек

Грянули кругом.

Всюду лопают вулкана

Черные бока —

И течет из недр их лавы

Светлая река...

Ослеплен и задыхаясь,

Еле жив старик;

Чуть дополз он до часовни,

К ней лицом приник,

Лоз пригнул к себе — но листья

Свертывает жар,

Кисти лопают и каплют,

И идет с них пар...

Этих лоз, что возращал он,

Что в его дому

Разливали столько счастья —

Стало жаль ему,

И, себя забыв, к мадонне

Вдруг он простонал:

«Сохрани мой виноградник» —

И без чувств упал.

Вопль услышала мадонна:

Лава обошла

Вкруг стены и знаменитых

Лоз не обожгла.

И старик потом был найден,

В чувство приведен,

И досель живет, остывшей

Лавой окружен.

Только вот что вышло худо:

К кратеру горы

Уж совсем другой дорогой

Ходят с той поры;

Пьют вино уж у другого!

Старец перестал

Виноградник свой лелеять —

Виноград пропал...

С ним он сам почти что высох:

Вечерком сидит

У ворот и на часовню

Грустно он глядит:

«Помолился я мадонне, —

Думает, — тогда,

Да не выразился ясно!

Вот моя беда!»

«ВСЁ ТЫ БРЕДИШЬ АНГЛИЧАНКОЙ...»

Всё ты бредишь англичанкой,

Что сегодня на заре

Оссиановскою тенью

Пронеслася по горе...

Я уверен, Савва Саввич,

Что и ослик серый твой

Всё арабской кобылицей

Нынче бредит день-деньской.

Странно б было, если б даже

Вы в сужденьях разошлись —

Он — о кровной кобылице,

Ты — о кровной этой мисс!

«ВСЕМ ТЫ ЖАЛУЕШЬСЯ ВЕЧНО...»

Всем ты жалуешься вечно,

Что судьбой гоним с пелен,

Что влюбляешься несчастно,

Дважды чином обойден!

Друг! не ты один страдаешь!

Вон, взгляни: осел стоит

И с горы на весь Неаполь

О бедах своих кричит.

«ФЕРДИНАНД-КОРОЛЬ БЫЛ РЫЦАРЬ...»

Фердинанд-король был рыцарь,

Деликатности пример!

Он за собственной печатью

Запер всех нагих Венер,

А раздетых Геркулесов

Всех оставил по местам...

Не боясь мужчин обидеть,

Обижать не смел он дам.

«ВНЕ ОГРАДЫ CAMPO SANTO...»

Вне ограды Campo Santo,^[39]