Сочинения в трех томах. Том 1

В былые годы Дао Гань исколесил всю Империю и говорил на многих диалектах. Поэтому он обратился к привратнику на вполне приличном кантонском:

— Я искусный багетчик, учившийся ремеслу в Кантоне. Нет ли здесь чего починить по моей части?

Услышав родной диалект, привратник просиял. Он открыл тяжелую двойную дверь.

— Сейчас узнаю, дружище! Но раз уж речь твоя благозвучна и ты бывал в нашем городе Пяти Баранов, то можешь пока подождать в моей комнате.

Дао Гань увидел ухоженный передний дворик, окруженный рядом низких строений. Пока он ждал в комнате привратника, его поразила глубокая тишина, царившая в большом доме: ни голосов слуг, ни звука шагов.

Когда привратник вернулся, он показался ему еще угрюмее, чем прежде. По пятам за ним шел коренастый, широкоплечий человек в платье из черной узорчатой ткани, которую обожают кантонцы. У него было отталкивающее широкое лицо с тонкими неровными усами. По его важному виду было видно, что это управляющий.

— С какой стати ты, негодяй, — рявкнул он, — суешься сюда? Если нам понадобится багетчик, мы его сами вызовем. Убирайся!

Дао Ганю ничего не оставалось, как, бормоча извинения, удалиться. Тяжелая дверь гулко захлопнулась за ним.

Бредя назад, Дао Гань прикинул, что делать еще одну попытку при свете дня бесполезно. Так как осенний день был свеж и прозрачен, он решил пойти на северо-западную окраину и осмотреть хозяйство Линь Фаня.

Дао Гань вышел из северных ворот города и через полчаса добрался до канала. Кантонцев в Пуяне не так уж много, и Дао Гань, расспросив крестьян, без особых затруднений нашел земельный участок Линь Фаня.

Это был довольно большой участок плодородной земли, протянувшийся вдоль канала почти на километр. В центре стоял аккуратно оштукатуренный дом с прилегающими двумя складскими помещениями. Дорожка вела к небольшому причалу, у которого стояла джонка. Три человека загружали в нее тюки, обернутые циновками. Кроме них, на участке никого не было.

Убедившись, что в этой мирной сельской картине нет ничего подозрительного, Дао Гань повернул обратно и вновь вошел в город через северные ворота. Он зашел в трактир и заказал скромную порцию риса, чашку бульона да еще уговорил слугу принести ему немного лука бесплатно. От прогулки у него разыгрался аппетит. Он не оставил в миске ни зернышка и выпил суп до последней капли. Положив руки на стол, он опустил на них голову и сразу захрапел.

Когда он проснулся, было уже темно. Дао Гань сердечно поблагодарил слугу и вышел, оставив такие ничтожные чаевые, что обозленный слуга готов был вернуть скупого посетителя.

А Дао Гань прямиком направился к особняку Линя. Ему повезло: дорогу освещала прекрасная осенняя луна. Овощная лавка уже закрылась на ночь, и кругом было совершенно безлюдно.

Дао Гань свернул к развалинам слева от ворот. Осторожно пробираясь сквозь кусты и разбросанные кирпичи, он сумел найти старые ворота во второй дворик. Взобравшись на кучу мусора, преграждавшую вход, он обнаружил, что часть прежней стены еще сохранилась. Дао Гань решил, что, если ему удастся на нее взобраться, он смог бы увидеть, что скрывается за стенами особняка Линя.

После ряда неудачных попыток Дао Ганю все же удалось залезть на полуразвалившуюся стену. Лежа на животе, он обнаружил, что оттуда открывается прекрасный вид на особняк Линя. Жилище состояло из трех внутренних двориков, окруженных величественными строениями и соединявшихся друг с другом изукрашенными воротами. Но казалось, весь дом вымер. Никого не было видно, и, кроме окна привратника, свет горел лишь в двух окнах на заднем дворе. Это показалось Дао Ганю довольно странным, потому что под вечер в больших домах обычно довольно оживленно.

Дао Гань больше часа пролежал на стене, но внизу не наблюдалось никакого движения. Один раз ему показалось, что кто-то проскользнул в тени первого дворика, но потом он решил, что ошибся, потому что не смог разобрать ни малейшего звука.

В конце концов он решил покинуть свой наблюдательный пост. Когда он спускался, из-под ноги у него выскользнул шатавшийся кирпич. Дао Гань свалился в кусты, зацепив за груду кирпичей, которые с грохотом рассыпались. Он смачно выругался: он ушиб колено да и порвал одежду. Он с трудом поднялся и стал пробираться назад. Но тут, как назло, луна скрылась в облаках, и наступила непроглядная тьма.

Дао Гань сообразил, что один неверный шаг — и он сломает руку или ногу. Он присел на корточки и стал ждать, когда же луна появится снова.

Просидев недолго, он вдруг почувствовал, что поблизости кто-то есть. За долгие годы в лесах он научился инстинктивно ощущать опасность и теперь не сомневался, что среди развалин кто-то наблюдает за ним. Дао Гань не шевелился, напрягая слух. Не доносилось ничего, кроме шорохов в траве, где, возможно, сновали какие-нибудь мелкие грызуны.

И все же, когда луна появилась вновь, он из предосторожности некоторое время не двигался, внимательно осматриваясь по сторонам. Однако ничего необычного не заметил.