Сочинения. Воспоминания. Письма

За период колчаковщины сохранились некоторые футуропослания А. Сорокину – «Глыбе Великой Правды», «акционеру литературной промышленности» и т. д. В частности, некий Давид (скорее всего, Виленский – в фонде находятся и его поэтические пробы; впрочем, абсолютной уверенности, что это не Давид Давидович, т. е. Бурлюк, тоже нет) в феврале 1919 г. сообщал: «Шлите материалы, издаю часто и много. Спасибо за „Тююн-Боот“… поездка с лекциями. Рекламирую Вас отчаянно. Присылайте образцы… Что с Игорем Славниным? Жду писем. Привет Валентине Михайловне и Яну…» Подтверждением же серьезных связей «короля» с «отцом российского футуризма» может служить письмо С. М. Третьякова от 5 октября 1919 г. из Владивостока, где в это время базировалась свита Бурлюка[36]. Приведем основную часть этого послания: «Ан. Сорокину. Дальневосточное объединение российских футуристов по указанию Д. Д. Бурлюка обращается к Вам с просьбой быть нашим представителем в Западной Сибири. Дабы дать молодым арену для выявлений, мы организовали журнал „Бирюч“ под непосредственной редактурой С. М. Третьякова и Н. П. Асеева при ближайшем участии Д. Д. Бурлюка… Этот журнал в первую очередь ждет на свои страницы как Вас, так и тех молодых, произведения которых представляют интерес (проза, стихи, рисунки). Однако, имея в виду, что журнал будет жив лишь при прочной финансовой базе, надо ему создать тираж, для чего нужен материал преимущественно обывательского значения в смысле „имени“… Но задача… собирание всего рассеянного русского искусства в лице его представителей разных течений. „Именами“ я считаю таких… широко распространенных лиц, как С. Ауслендер, М. Волошин, Олигер, Крандиевская, Л. Лесная и иные имена, которые Вам лучше известны и которые были указаны в Вашей „Газете для курящих“ (между прочим, неужели Ремизов и А. Толстой здесь?[37]Переводя Вам одновременно… три тысячи рублей, просим Вас о следующем: подобрать для „Бирюча“ по два произведения, около 300 строк каждое, прозы; до 20–40 строк стихов от „имен“… Просим получить от кого возможно согласие на участие в журнале и протелеграфировать немедленно, чтобы материал не был перепечаткой. Узнайте, на какой тираж можно рассчитывать в городах… Западной Сибири и сообщите адреса… Примите на себя размещение журнала в Омске… просим регулярно информировать нас о жизни искусства в Западной Сибири… на имя С. М. Третьякова (Владивосток). Рисунки оплачиваются от 50 до 100 рублей… объем журнала – 32 страницы, текст на… 140 строк одна страница… периодичность раз в две недели. Печатается в Шанхае, приблизительная цена 10 рублей…»[38].

Впрочем, взаимоотношения Сорокина с футуризмом были по меньшей мере неоднозначны. Л. Мартынов много десятилетий спустя утверждал: «Ясно, что всех нас идейно объединял А. Сорокин». А «все мы» – это «цвет прогрессивной молодежи города», буйно эксцентрическая ватага отчаянных футуристов. «Мы футуристы невольные все, кто живет сейчас», – полагал юный Мартынов (см. цикл «Мулен Руж»), а Виктор Уфимцев – «ровесник века… самый революционный, самый левый художник Азиатской России» решительнейшим образом подтверждал: «Прочь, здравый смысл зловонной вони, – в безумстве страдном поем восторг; быстрей, быстрей летите, кони, – о футуризме здесь кончен торг». И во главе всего этого – «футуроглыба» Антон Сорокин. Правда, именно Уфимцев обругал как-то посвященного в высший футуросан Сорокина «осколком старого мира, сплошным родимым пятном декаданса». И в чем-то оказался прав: Сорокин в прокрустово ложе футуризма откровенно не вмещался.

Не случайно «король писательский» разъяснял позднее публике: хотя, несомненно, «Маяковский, Бурлюк – это люди талантливые», футуризм тем не менее есть «производство литературного суррогата» для не очень умных людей, «щедро оплачивающих свою глупость», и что он – Ант. Сорокин – лишь «использовал футуризм для пропаганды своих мыслей»[39].

И само литературное сообщество на Лермонтовской, – да, именно здесь импровизировалось, зачитывалось, оценивалось:

У Волковых волдыри от ожогов,
как чугунка, твоя голова
натоплена жарко головнями мерцающих красок.
Тебе бы берлогу греть и топить снега!
А критик, как ворон, одно каркает, что футуризм – зараза…

(С. Орлов – В. Уфимцеву)

Или:

«Ах, пройти бы мозольными грязными лапами по склоненным нежным хребтам»

(Иг. Славнин)

Или – в подобном же эпатажном духе – Н. Ингер: