Сочинения. Воспоминания. Письма

Но к этому времени – март 1919 г. – А. Сорокин уже издал явно противорежимные, следовательно, противоколчаковские, «Газету для курящих», еженедельник «Сибиряк», готовил сборник «Тюон-Боот», где размышлял о революции, свободе, трудовом братстве, социализме, что вызвало к нему недвусмысленный интерес 1-го отдела Управляющего Омской областью и демарш «благонамеренной литературной общественности» города. Не потому ли и в послании речь идет о «затронутых сердцах» и «терзаниях» от «жестокого огня» Антонова – реального Антона, который и в «приюте благородных муз» старался не дать успокоиться, спрятаться от действительности никому из людей совестливых (хотя, наверное, отразилось здесь и неизбывное шутовство А. Сорокина).

Повторим: сорокинский литклуб отличался помимо прочего тем, что завсегдатаями его или редкими, но все-таки участниками становились люди не только самого различного склада ума и художественных вкусов, но и столь же широкого спектра политических настроений. Действительно, сравните: активный деятель уже первой советской власти в Омске А. П. Оленич-Гнененко[40], с оружием в руках защищавший Советы Вс. Иванов, с одной стороны, а с другой – колчаковский высокий чиновник В. Язвицкий[41], редактор откровенно колчаковского издания А. Булдеев[42], наконец, «матерый царский контрразведчик» Янчевецкий – редактор «махрово-белогвардейской» фронтовой газеты «Вперед» (куда, кстати, Сорокину удалось пристроить неисповедимыми путями Вс. Иванова и где оба исхитрились отпечатать «Симфонию Революции»/!/, в связи с чем «король» сразу же написал и свое «Завещание»[43]).

В этом отношении лицо литклуба определялось сорокинским кредо: «Есть хорошие и у вас, и у большевиков… для меня нет ни партий, ни скверных… людей, я знаю только талант». То есть поверх сшибающихся в смертельной схватке классов, поверх партий – самоценная личность, Человек Творящий. В условиях бешеной поляризации общества подобная позиция не есть ли необходимейшее средство удержания священной связи времен, связей общеотеческих да и общеродовых? Связей, вне которых никакое будущее какого бы то ни было социума немыслимо.

И потому как не прислушаться к сорокинскому: «Для Революции нужно особенно много культуры, ума и любви к отечеству, иначе революция – это мука адова и гибель ценностей, накопленных веками». И далее: «Я, 10 лет писавший против капитала, веривший в торжество социализма, не знаю, какими словами кричать мне: – Не смейте убивать, не смейте грабить, не смейте уничтожать культуру… но слышу насмешливые слова золота».

Вина за это – немалая доля вины, по Сорокину, лежит на российской интеллигенции, которая отреклась от всего русского, от родных корней, от своих святых обязанностей: темный забитый народ бросила на произвол стихии черных страстей. И как результат всего этого, как «великий грех интеллигенции – Война, Революция, Анархия», воцарение «Ада на земле».

Личная действенная позиция Сорокина в эту «годину крестных кровавых мук русского народа», «когда гибла созданная веками русская художественная мысль», совершенно иная, заслуживающая, бесспорно, уважения: «Я, напрягая все свои силы, заставлял себя работать… Мое вдохновение, смертельно раненное, истекающее кровавыми мыслями, ползло по холодному колючему снегу и окровавленными руками пыталось спасти испачканные кровью, разодранные листки бесценных книг». Может быть, именно поэтому сберег «король писательский», сберег на самой кромке обвала отчаяния и пессимизма, веру в раннехристианские заповеди, которые есть «основа социализма» веру в «тайну вечности» этих постулатов, устремлений человечества к Свободе, Равенству, Братству, избавлению от всякого насилия.

Впрочем, слишком многое зависит от внешних условий. А. Сорокин в своем дореволюционном творчестве, да и позднее утверждал: каждый человек ответственен за все в себе, за все, что происходит с ним, за все, что творится вокруг, резко отвергая «винтиковую» философию жизни (может быть, наиболее выпукло этот подход отразился в новелле «Кто смел?»). Однако несмотря на эту чрезвычайно ценную вообще, а в условиях катастрофических подвижек – попросту бесценную этическую установку, сам «король» именно внешними условиями все-таки был подломлен. Как, видимо, была подломлена и немалая часть старой демократической российской интеллигенции, праведно стремящейся оставаться с Отечеством, с народом – с его выбором.