Сочинения. Воспоминания. Письма

– Трудитесь… Это хорошее слово, но почему сам ты не трудишься?..

– Потому что я – поэт…

– И мы также…

– Тогда пойте свои песни так, чтобы они давали вам скот и народ слушал вас…

– Мы поем, но никто не дает нам больше скота… Никто не приглашает на байгу, и никто не хочет слушать наших песен…

– Потому что плохо вы поете…

– Нет, мы так же хорошо поем, но ты более счастлив, и прославилось имя твое.

– Так ли?

– Сделай опыт, возьми с собой певца Чимана и ступай в дальний аул, и пусть каждый споет свою песню, но пусть Чиман скажет: «Я – Джурабай», а Джурабай скажет: «Я – ученик Джурабая: Чиман»… И увидим, кому слушатели отдадут свою благодарность.

– Я согласен… и если победа останется за мной, в чем я не сомневаюсь, тогда вы должны оставить меня в покое. Но если только скажут слушатели, что песни другого лучше моих, то я больше никогда не раскрою рта своего…

И пошли трое: Чиман, Джурабай и Турсун.

И пел свои песни Джурабай, говоря: «Слушайте песни Чимана, ученика Джурабая, он поет так же, как и его великий учитель».

Слушали и потом говорили:

– Нет, не так поет Джурабай, песни Джурабая совсем другие, и не хотим мы слушать твоих песен. Ступай и еще поучись у Джурабая.

И тогда сказал Чиман: «Я здесь, я – Джурабай, но не хотел говорить имени своего».

И пел самозваный Джурабай…

И говорили: «Вот это другое… И голос другой, и слова песни совсем другие. Велик Джурабай!..»

А настоящий Джурабай ничего не говорил, только слушал.

Они обошли много аулов, и всюду было так: не хотели слушать песен настоящего Джурабая и радовались песням самозваного…

Тогда сказал Джурабай:

– Известите по всей степи, что Джурабай хочет спеть новую песню!

И с быстротою ветра разнеслась эта весть по степи. Каждый слышал эту весть, и богатый Бурибай в честь ее сделал большую байгу, лучших бегунов начали готовить на эту байгу, потому что знали: Бурибай не пожалеет скота на угощение и на призы победителям…

Настал этот день, со всей степи ехали гости, чтобы послушать великого певца Джурабая, который собрал в своей душе так много радости и так много горя… Он умел голосом своим выплакать тоску киргизского народа и другим веселым голосом дать забвение этого горя…

И вот начал петь самозваный Джурабай, все песни спел, и громко высказывали слушатели свою радость. Но подошли к Бурибаю несколько человек и шепотом что-то начали говорить. Вышел Бурибай и сказал:

– Вот эти люди приехали с родины Джурабая и говорят, что вам теперь поет песни Чиман, а Джурабай сидит рядом и слушает. Правда ли это?

И понеслось по степи: правда ли это?

– Да, правда, – сказал Чиман, – я не Джурабай, Джурабай сидит рядом…

Наклонив голову, сидел Джурабай. И стали его просить спеть что-нибудь.

– Хорошо, я спою… но не буду я оплакивать жизни Алаша. Дайте мне балалайку.

И начал Джурабай петь:

– Не буду я оплакивать жизни Алаша, не буду петь свои песни печали… Не буду я петь своих песен о прошлых днях, о том, что видел, о том, что слышал, о том, что сами видели старики… Не буду вас спрашивать: почему они плачут? Не буду говорить вам о вашей земле, о долинах и ущельях, об озерах, солончаках и лугах.

А почему это так, теперь я спою вам. Слушайте! Слушайте! Давным-давно это было, при царе Сулеймане. Степные птицы орлиной породы слетелись в одно место, потому что спор у них зашел, кто быстрее и лучше ловит добычу. Ловил мышей кобчик: высоко взлетал и на одном месте, почти не шевеля крыльями, высматривал свою добычу. Сокол с быстротой сильного ветра налетал на добычу и своими сильными когтями ловил с налета и сразу ломал шею своей добыче. Белый ястреб показывал, как он ловил зайцев… и для потехи поймал ворону, что летала за ним со злым смехом: «А вот меня не поймаешь»… Итильги – сокол с белым брюшком – стрелою налетал и крепкими когтями распарывал у своей добычи спину… Но не за ним осталась победа. Победил всех караклыч – «кобчи». Долго он стоял неподвижно в воздухе и потом камнем падал на добычу. И все остальные птицы сказали: «Вот – победитель!»

Но мудрый царь Сулейман сказал: «Пойдите и посмотрите добычу караклыча…» Пошли и увидели, что караклыч поймал саранчу и долбит ее голову. И все птицы степные расхохотались.

Так и здесь теперь зашел спор между певцами, кто лучше поет… И пел певец Джурабай, думавший, что лучше его никто не поет… И все то же самое говорили в степи… Как сокол, как ястреб, как орел, как итильги, ловил Джурабай слова киргизского народа. Но вот пришел певец Чиман и назвался именем Джурабая и поймал слова такие ничтожные, как саранчу… Долго и красиво ловил слова, долго и красиво пел, а в конце концов его песня – как добыча караклыча, саранча, маленькая, ничтожная. И киргизский народ поверил его красивым словам и не стал слушать орла степного Джурабая. И потому возьмет он свою домбру и сломает и ни одного слова не выпустит изо рта своего, пусть это будет наказанием Алашу…

И пусть помнят песни Джурабая, песни, которых никто, кроме него, не знает, и никто не поет.

1922

Песня Джеменея