Сочинения. Воспоминания. Письма

Попробовали пустить в ход огнетушитель. В шамана, шипя, полетела желтая струя, но крик его усилился: нужно победить духов зла!

И только в три часа ночи, ровно через четыре часа и двадцать минут, шаман Алтайских гор Ашахат упал: пена, окрашенная кровью, потекла из карминного рта, упал, чтобы больше не встать.

А что я мог сделать? Я вынул отрывок газеты и записал: «Всем писателям нужно помнить, что слово человеческое имеет великую силу, и потому со словом нужно писателям обращаться весьма осторожно».

Богачи не испугались гнева алтайского шамана Ашахата: кто может уничтожить жадность человеческую? Что я мог сделать? Рассердиться, плюнуть словами злобы, как это сделал шаман Ашахат, и довести слова гнева до того, чтобы гнев переполнил сердце, я не могу.

На отрывке газетной бумаги карандашом Фабера я записал: «Может быть, я убил шамана Алтайских гор Ашахата своим произведением и получил за это двадцать рублей? А может быть, в смерти Ашахата я не виновен. Кто скажет?»

1926

Почему улетела птица

Отдаю Вивиану Итину

Аул Кашгара стоял на реке Чаркиш. У самой воды выложена из больших камней дорога, а там крутые скалы. С прибрежной полоски тропа уходила к реке Чаркиш – и неожиданно для каждого идущего по этой тропе открывалась темно-зеленая небольшая долина, яркий изумрудный ковер, не более версты длиной, здесь можно переправиться на лодке через Катунь к устью левого притока Ашы-Ак-Ту. И на этом ковре серым рисунком выткан был аул Каштара. Весной, когда на реке Чаркиш поднимается вода и заливает узкие тропинки, в аул Каштара нельзя попасть – крутые скалы стоят, как зубы земли.

Аул Каштара знают по всему Алтаю, в ауле Каштара живет самый великий шаман Алтая – Куано. Только он умеет петь песни длинные и звучные, какие поет река Катунь.

Много мудрости у шамана Куано, даже сам старый профессор Сапожников заслушивался песнями Куано, записывал мудрость алтайского шамана, потом вынул фотографический аппарат и снял шамана Куано.

Удивился старый профессор Сапожников, а кто может удивить шамана Куано? Он пел о том, чего не знают люди больших городов, – о сотворении земли Ульгенем. Он пел о том, как злой дух Эрлик хотел разделить власть с Ульгенем.

– Нет, – сказал Ульгень.

Пел о том, как боролся злой дух Эрлик, и о том, как был побежден Ульгенем. Ульгень сотворил все живущее. Эрлик, подражая, творил из дерева, железа.

Если радуется глаз на голубое небо, на темно-зеленую сосну, на разноцветные камешки по берегам рек, на живую реку, на пролетевшую птицу, на бабочку, на цветок – все это творение Ульгеня. Если, громыхая колесами, едет телега, если убивает человек острым ножом – все это творение Эрлика. Мясо, кровь положил в основу творения Ульгень, песок, золото положил в основу творения Эрлик.

И потому не брал шаман Куано ни денег, ни бус и никаких подарков от людей города, приезжающих в Алтай.

Шаман Куано – сын человека Индии. И вот настало время, живет теперь племя телеуты. Кто будет жить потом – не важно знать. По-прежнему будет Алтай благоухать медовыми запахами, по-прежнему будут расцветать синие, красные, желтые цветы, по-прежнему ветер Нюни-Ху-Хао будет расчесывать волосы земли – зеленые травы. И все так же будет светить солнце.

– Жить, жить, жить надо!..

Песню жизни пел шаман Куано. И старый профессор Сапожников спросил:

– А бубен, в который ты бьешь, колокольцы и бусы – не творения ли это злого духа Эрлика? А юрта, в которой ты живешь, не творение ли Эрлика? Почему ты не гол, как звери, почему ты не на вершинах гор, как коршун, почему у тебя нет берлоги, как у медведя в лесу?

Покачал головой бронзовый шаман Куано и сказал:

– Твоя правда, все – и бубен, и бубенцы, и лепты – все творение Эрлика, духа зла, врага Ульгеня, но ты не знаешь мудрости жизни. Разве Куано не спускается в убежище Эрлика и не разговаривает с духами зла? Куано был в больших городах – творениях Эрлика. В тех городах, откуда выплюнут ты в Алтай. Там видел огнепожирающие деревья, железных коней, но не видел, чтоб железные кони размножались так, как люди и звери. Творение Эрлика нужно создавать трудом…

Шло время, река Катунь была неизменной. Каждую весну цвели травы, в свое время размножался скот. И было неожиданным, когда на небе появилась большая птица. Все живущие, задрав кверху головы, смотрели, как птица становилась все больше и больше: быстроногие мальчишки были посланы к шаману Куано, а Куано спокойно сидел у юрты и строгал палочку сосны. Пришли аксакалы и сказали:

– Посмотри, Куано, в небо, там неведомая птица.

– Прилетит, так увидим, – спокойно сказал Куано.

И вот птица опустилась на землю своими круглыми ногами, покатилась по земле, остановилась, из птицы выскочили три человека и направились к юрте Куано. Куано строгал палочку, не повернул даже головы в сторону птицы, прищурил на солнце глаза, которые стали узкими, как зерна овса, и спокойно сказал:

– Куда полетели, слуги Эрликовы?