Сочинения. Воспоминания. Письма

– Ты знаешь гордого Кудайбергена, сына Бурумбая? Мои слова крепки, как прутья таволожки[70], не привык Кудайберген брать своих слов обратно. Легче бы мне перенести смерть всего моего скота во время джута[71], чем слышать такие слова. Ты мне не дочь, уходи, я тебя не знаю!

– Гордость продавать свою дочь старику. Хорошо, я уйду, я буду заходить в каждую юрту и буду говорить: «Киргизские женщины! Пришло новое время. Вы не скот. Вас нельзя продавать за калым».

Ночью ушла Джеланум, самая красивая девушка Теренгульской волости. Ходит она из юрты в юрту и несет киргизским женщинам новую радостную весть, радостную весть тем, кто долгое время был на положении скота.

Там, где несутся по воздуху за тысячи верст слова радио, там, где театры, кинематографы, трамваи, автомобили, там, где умелые рассказчики Эренбурги, Зозули, Шкловские, наивная сказка Джаксалыка наивна. Наивность первобытных людей забавна и только.

Обычная редакция. Каждодневные радости и горе тяжелой редакционной работы: редактор – энергичная женщина с золотым зубом – мужским голосом говорит: «Успех нашего журнала „Свободная женщина“ небывалый».

1926 (?)

Гнев Ашахата

Ко мне пришли артисты-киргизы и сказали:

– Вы хорошо пишете рассказы из киргизской жизни. Не напишете ли для нас драму, мы можем и деньги заплатить.

– Хорошо, что вы пришли, необходимая для вас драма у меня имеется. Содержание самое подходящее. Называется драма «Любовь Тетхет и Ано». Старик Абагай продает свою дочь. Абагай слишком жаден и продает красавицу Тетхет старику Булабеку. Калым получен: сто лошадей, триста баранов, пятьдесят верблюдов, но Тетхет, новая Баян-Слу, любит нового Козу-Корпеч – джигита Ано. Джигит Ано – храбрый джигит, у него много подвигов. Даже отряды атамана Анненкова часто обращались в бегство от конного отряда джигита Ано. Потом я покажу раскрепощение женщины Востока, отмену калыма и новый быт. Хотя моя драма старая, но это ничего не значит, я спец и перекрасить сумею. Довольные останетесь! Я знаю, что вам следует играть для вашей аудитории.

– Мы можем дать рублей двадцать – тридцать.

Такая сумма меня не устраивала, тем более что я заканчивал заказанную драму «Куломзинское восстание», и я сказал:

– Деньги – дело маленькое, я могу и бесплатно, но, видите ли, главное действующее лицо в драме – шаман.

– У нас хорошие артисты, они сыграют шамана.

– На это я не согласен, мне хочется, чтобы шамана играл настоящий шаман.

– Это невозможно, шаман не согласится играть, да теперь где достать шамана? Шаманы редки в степи.

– Тогда я не могу дать свою драму. В мою задачу входит показать новый и старый быт. Новый быт вы сыграете, а вот старый быт едва ли. Тут необходим настоящий шаман. Моя драма имеет агитационное значение, и мне важно показать, на каком низком уровне еще находятся туземцы.

– Найду шамана, давайте драму! – сказал режиссер Ибрагим.

– Драму нужно еще переделывать, это займет два-три дня. А потом, может быть, ваш шаман – не шаман, а какой-нибудь захудалый баксы или дуана?

– Настоящий алтайский шаман Ашахат, он приехал в аул Аргына из Алтая, из долины Чарота.

– Едва ли вы уговорите шамана выступить в драме.

– Конечно, шаман может только исполнить, что ему вздумается, разучивать роль он не будет.

– Для шамана никакой роли и нет, по ходу пьесы шаман должен вызывать духов, и только.

– Тогда шаман Ашахат исполнит свою роль наилучшим образом.

Я аккуратен, как немец, и через три дня я передал драму и получил двадцать рублей, на которые в Сибкрайиздате купил туши, бумаги-копирки, ленту для пишущей машины – зачем же я тогда писал драму, если бы за это не получил того, что мне нужно?

На улицах витрины заклеены яркими разноцветными плакатами кино: «Розита», с участием Мэри Пикфорд, «Робин Гуд», с участием Фэрбенкса, «Пат и Паташон». А рядом затерялась маленькая афиша, написанная фиолетовыми чернилами – это объявление на киргизском языке о представлении киргизскими артистами моей драмы-агитки «Любовь Тетхет и Ано».

Клуб в восемь часов вечера полон. Артисты рады, не ожидали, что придется вывесить у кассы аншлаг. Из аулов приехали посмотреть шамана Ашахата. За кулисами сидит самый обыкновенный киргиз – такой же, какие продают мясо на базаре, такой же, какие ездят по городу на верблюдах и возят товары из Омска до Павлодара. Я потерял всякое уважение к шаману Ашахату: что может сделать этот обыкновенный, невзрачный на вид киргиз? Рядом лежит большой бубен. Вспомнились стихи Драверта: «Бубен, как луна, или луна, как бубен» (только обтянут бубен черной кожей). Шаманское облачение расшито бусами и разноцветными ленточками (такое же точно, как в музее за стеклами шкафа).

Артист-режиссер на киргизском языке объясняет шаману Ашахату, что следует вызвать духов Курмоси и послать слова проклятья духам зла.

– О, – говорит шаман Ашахат, – да будут прокляты духи злого Эрлика!