Сочиняйте сами

– Клиент мистера Вулфа. Однажды мы улаживали для него проблему совершенно иного рода. Если мы согласимся на сделку, вы с ним встретитесь. Десять тысяч уже приготовлены в банкнотах.

– А если они не расплатятся?

– Конечно же, он рискует. Тогда он останется без десяти штук.

– Чепуха! Они заплатят. И заплатят в десять раз больше. Как минимум.

– Возможно, – согласился я. – Однажды. А если дойдет до суда, еще будут гонорары адвокатам и прочие расходы.

– Что ж. – Он закинул и вторую ногу на диван. – Передайте ему, что это может меня заинтересовать. Я готов встретиться с ним и все обсудить.

Я покачал головой:

– Обсуждайте сейчас со мной. Он поручил мистеру Вулфу уладить этот вопрос, потому что нужно обговорить еще парочку небольших деталей. Например, он хотел бы заручиться свидетельством, что это не единственный драматический сюжет, который вы сочинили. С этим проблем возникнуть не должно. Полагаю, у вас имеются копии некоторых ваших сценариев.

– Конечно. Всех.

– Прекрасно! Значит, эта проблема решена. Теперь следующая. Если дело дойдет до суда, весьма не лишним окажется подкрепление доказательствами вашего утверждения, что обнаруженный в папке в конторе Джека Сэндлера набросок с вашим именем на титуле написали именно вы, и наилучшим подкреплением послужит пишущая машинка, на которой вы его напечатали. Наш клиент хотел бы ее получить. Естественно, он за нее заплатил бы.

– Это было бы весьма мило с его стороны.

– Сам-то он вовсе не милый. Между нами, мне он совсем не нравится.

– Мне тоже. Он украл мою пьесу. – Реннерт опустил ноги на пол и встал. – Ладно, Хокшоу[4]. Выкатывайся!

Я не шевельнулся.

– Послушайте, мистер Реннерт. Я понимаю, каково вам…

– Я сказал, выкатывайся. – Он сделал шаг в мою сторону. – Нужна помощь?

Я встал, сделал два шага навстречу и оказался от него на расстоянии вытянутой руки:

– Хотите попробовать?

Я искренне надеялся, что он захочет. Из-за бунта Вулфа настроение у меня было такое, что с удовольствием кому-нибудь врезал бы, а благодаря росту и сложению этого персонажа меня как раз ожидало бы не только удовольствие, но и хорошая тренировка. Увы, одолжения мне Реннерт не сделал. Глаз он не отвел, но задний ход дал.

– Не хочу пачкать кровью ковер, – объявил он.

Я развернулся и пошел прочь. Когда я открывал дверь, он крикнул вслед:

– И передай Мортимеру Ошину, что его уловка стоит его вшивых сценариев!

Лифт так и оставался на площадке. Я шагнул в кабину и нажал на кнопку.

На улице я посмотрел на часы – пять минут пятого. Кармел располагался всего лишь в девяноста минутах езды, и таковая пошла бы на пользу моим нервам, но лучше было сперва позвонить. Какой там номер у Элис Портер? Я остановился, закрыл глаза, сосредоточился и вытащил его из нужной ячейки. На углу Лексингтон-авеню обнаружилась телефонная будка, я набрал номер, прослушал четырнадцать гудков и в конце концов повесил трубку, так и не дождавшись ответа. Придется довольствоваться поездкой покороче. Я прошел пешком до Десятой авеню и квартал к югу до гаража, сел в «херон», по праву покупки принадлежавший Вулфу, но по доверенности – мне, и взял курс на Вестсайдское шоссе.

Теперь в моей книжке значилось двадцать к одному, а то и тридцать к одному, что Кеннет Реннерт инициатором аферы не является. Кто бы там ни планировал и управлял кампанией, писал рассказы, подыскивал сообщников и злоупотреблял различными обстоятельствами, чтобы подбрасывать рукописи, недотепой он не был, в то время как к Реннерту это относилось в полной мере. Заподозрив или даже всецело уверовав, что клиентом Вулфа является Мортимер Ошин и что я пытаюсь его надуть, что само по себе особого напряжения мозговых извилин не требовало, он бы подыграл мне, а не прогнал, если бы обладал достаточной степенью сообразительности. Реннерт был всего лишь хористом, а вовсе не солистом. Ко времени, когда я на одиннадцатом выезде покинул Генри-Хадсон-парквей, то окончательно списал его со счетов.

Ривердейл, улицы которого явно планировались кем-то, кому претила одна лишь мысль о прямой линии, – для приезжего сущие джунгли, но у меня имелась хорошая карта, так что по пути к Хэддон-Плейс, 78, мне пришлось разворачиваться назад лишь дважды. Остановившись на обочине возле дома, я осмотрелся. Там росло слишком много всего – начиная с клумб с тюльпанами и заканчивая большими деревьями, – чтобы для лужаек оставалось достаточно места, однако та трава, что все-таки оставалась, вполне тянула на эталон стрижки. До уровня моего подбородка дом был отстроен из камня, далее же из темно-коричневого дерева, причем доски располагались вертикально, а не горизонтально. Смотрелось очень стильно. Я выбрался из машины и двинулся по дорожке.