Сочинитель, жантийом и франт. Что он делал. Кем хотел быть. Каким он был среди друзей

До того как взяться за перевод Нгуен Туана, Марик отобрал и перевел на русский большое число древних литературных памятников нашей страны – это и «Viet Dien u linh» («Повести о загробном мире»), «Linh Nam chich quai» («Мистические рассказы древнего Вьетнама»), «Thanh Tong di thao» («Рукописи императора Тхань Тонга»), «Truyen ky man luc» («Рассказы об обыденном»), при этом он подробно разъяснял русскому читателю все тонкости древних вьетнамских текстов. Это была поистине академическая, кропотливая работа. Зная его артистический характер, я не думал, что он это сможет сделать. Он был старателен до неимоверности: не только расшифровывал транскрипцию, но и переводил на русский названия местностей, храмов, пагод и вьетнамских исторических персонажей; при переводе он избегал использовать русские термины иностранного происхождения, которые могли создать ощущение современного языка. Многие слова, уже давно вошедшие в употребление, которые другие переводчики спокойно использовали, например «карта», «устав», – он решительно отбрасывал и находил соответствующие им слова старого русского языка – «чертеж», «уложение». Ясно, что при таком стиле работы невозможно было переводить быстро и много (поэтому другие переводчики вьетнамской литературы имели гораздо более высокую производительность труда). Помню, он очень любил пьесу «Ву Ньы То» Нгуен Хюи Тыонга, но постоянно отлынивал, не брался всерьез за перевод, так как не мог найти способ перевести, например, звание «quan cong» (герцог) одного из персонажей пьесы, чтобы оно звучало как древнее слово и одновременно несло на себе печать Востока. Но, когда наконец были решены все такого рода трудности, в России началась перестройка, затем социалистический строй рухнул, общественное мнение перестало интересоваться Вьетнамом с его литературой и перевод пришлось отложить в долгий ящик.

Еще одно дело, тоже не состоявшееся, но по другим причинам. Одно время он вынашивал мысль написать биографический роман о Нгуен Чае. Всякий раз, бывая во Вьетнаме, он, пользуясь случаем, искал материалы о нем, расспрашивал историков: Дао Зюи Аня, Ван Тана, Нгуен Ван Тао. Потом, видя, что он ничего не написал, я пытался выяснить, почему, и он мне ответил: сведений о Нгуен Чае, которые имеются в наличии, слишком мало, чтобы написать о нем целый роман. Какова его роль в восстании Ламшон? Он – душа восстания или всего лишь секретарь Ле Лоя? И т. п…

Но есть одно большое дело, которое Марик сделал для вьетнамской литературы, но об этом мало кто знает. В Советском Союзе с 1967 по 1977 годы выходило роскошное издание «Библиотеки Всемирной Литературы». Эта «Библиотека» состояла из 200 толстых томов, которые входили в из три крупных раздела: от древних до средних веков, XIX век, XX век. Раздел ХХ века, естественно, состоял из своего рода ассорти, в котором чего-то не хватало, чего-то было слишком много (к примеру, А. Фадееву был отведен целый том, а М. Прусту или Ф. Кафке была уделена едва ли одна страница). Но зато два других раздела поистине были средоточием, квинтэссенцией литературных достижений всего человечества, умело подобранных и талантливо переведенных. Согласно проекту этой антологии, который был опубликован, в нем полностью отсутствовала вьетнамская литература. Однако в процессе реализации проекта Марик вместе со своим близким другом Виктором Сановичем, специалистом по японской литературе, в то время работавшим в издательстве, где выходила антология, сумели убедить дирекцию включить в два сборника «Классическая проза Востока» и «Классическая поэзия Восточной и Южной Азии» вьетнамские главы, каждая более чем 200 страниц большого формата. В результате несколько лет подряд для обеих вьетнамских глав этого величественного академического издания Марик подбирал тексты, переводил их и сопровождал своими примечаниями. Надо еще сказать, что в российском обществе той поры – при режиме, который фактически запрещал религию, – истинная литература превратилась для интеллигенции в своего рода религию, общественная потребность в классической литературе была огромной, сколько ни выходило изданий, их все равно не хватало, поэтому каждый том указанной антологии издавали тиражом 350 тысяч экземпляров, и все равно за ними буквально охотились и ими спекулировали.

Я нередко вынужден был покупать в букинистических магазинах отдельные тома по ценам вдесятеро выше номинала.