Союз 17 октября. Политический класс России. Взлет и падение

Газетчики прямо или опосредованно участвовали в политическом процессе. Депутаты организовывали в прессе кампании, посвященные прохождению той или иной инициативы в законодательных учреждениях. Так, в сентябре 1908 года А. И. Гучков, воспользовавшись тем, что он один из первых получил проект сметы Морского министерства, поспешил переслать ее брату Ф. И. Гучкову, чтобы тот организовал ряд публикаций в «Голосе Москвы» с критикой ведомственной политики. В 1909 году один из руководителей правительственного официоза «России» С. Н. Сыромятников признавался, что против Морского министерства была развернута полноценная кампания в прессе, ведущую роль в которой играли публицисты «Нового времени». В январе 1913 года в «Голосе Москвы» был опубликован ряд статей о проблеме немецких колонистов. Тем самым октябристы (и в первую очередь их немецкая группа) пытались воспрепятствовать прохождению правительственной инициативы, ограничивавшей права колонистов в России20. Таких эпизодов было много.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ КЛАСС

Категориальный аппарат современной политической науки мало приложим к реалиям России столетней давности – по целому ряду причин. Во-первых, политическая система того времени не была монолитной. Она состояла из разных элементов, плохо сочетавшихся между собой, по сути, принадлежавших к разным эпохам. Во-вторых, ее идеологическое описание драматически диссонировало с политической практикой. Это обстоятельство чрезвычайной важности, так оно затрагивает проблему легитимации режима. Наконец, в Российской империи начала XX столетия отсутствовала единая политическая культура. Речь должна идти об очень непохожих моделях поведения, которых придерживались разнообразные акторы. Все это только подчеркивает очевидное: коренное отличие политических практик России накануне Первой мировой войны и западноевропейских или североамериканских стран конца XX – начала XXI века.

Однако все это лишь часть проблемы. Было бы слишком простым решением отмахнуться от понятий, наработок политической науки, указав на своеобразие российского опыта. Его специфика не отменяет типологической общности конституционных режимов разных стран. Причем в данном случае имеется в виду наиболее характерный этап конституционного строительства – время первых шагов в этом направлении, изживания автократических привычек и алгоритмов поведения.

Период транзита всегда окрашен полутонами. Мертвые продолжают хватать живых, а воспоминания о сказочном прошлом формировать повестку будущего. Однако при этом силою обстоятельств складываются принципиально новые реалии. В частности, заметно расширяется круг лиц, непосредственно вовлеченных в процесс выработки политических решений. Термин «элита» не слишком удачен для его характеристики. Ведь пока эта корпорация только складывается. Она социально рыхлая и, что важнее, сама не ощущает собственного единства. Как раз по этой причине словосочетание «политический класс» намного удобнее и в большей степени соответствует реалиям столетней давности.

Пожалуй, в этой комбинации слов более значимо первое: «политический». До событий Первой русской революции о политическом участии в процессе выработки законодательных решений в полном смысле этого слова говорить не приходилось. Собственно, сама сфера публичной политики практически отсутствовала, политический плюрализм был предельно ограничен. Более того, можно с известными основаниями утверждать, что и политиков до 1905 года не было. Эта роль была возложена на одного царя: только он имел право определять вектор развития страны. Однако политик в единственном числе с этой задачей явно не справлялся. Существовала контрполитика, представленная оппозиционными (по большей части революционными) силами. Однако их влияние на принятие решений было весьма ограниченным.

В результате Первой русской революции радикально меняется сама архитектура политической системы Российской империи. Как ни трактовать роль законодательного представительства, образовавшегося в 1905–1906 годах, сам факт его появления радикально менял и политическую сцену, и правила игры, и распределение ролей, и их количество. Причем речь идет не только о депутатах и членах Государственного совета, присутствовавших в политической жизни России ex officio. Важнее и интереснее то, что в эту сферу вовлекались различные группы влияния, корпоративные, профессиональные, региональные объединения. Круг лиц, так или иначе участвовавших в законотворческом процессе, был беспрецедентен для России. Наконец, произошла неизбежная политизация высшей бюрократии. Наличие Думы, легально функционировавших партий, проведение избирательных кампаний потребовало политической субъектности и от правительственной администрации. Далеко не все сановники с успехом справлялись со свалившейся на их головы задачей. На многих она легла непосильным бременем. Тем не менее это был вызов, который менял характер всех властных институтов страны.