Союз любви

Не только внукам, но и правнукам, которых у бабы Таты общим числом насчитывалось пять /Коля стал многодетным отцом да плюс Надин сынишка/, было известно многое из того, чему они сами не могли являться свидетелями - история рода, люди, которые давно уже сошли с земного поприща. "Мой папочка", "Мой дедушка", - до последнего времени сыпалось от бабы Таты. - "На этом пианино играла моя мама - твоя прапрабабушка...", "Вот вещи тети Любы...", "Берегите часы – они висели у нас в столовой..." Эти большие прямоугольные часы черного дерева долго не мог починить ни один мастер. Они молчали на стене до тех пор, пока старший из баби Татиных правнуков, трехлетний Вова, не потянул, играя, за свисающие на цепях гири. После этого часы пошли и до сих пор исправно оглашают дом звонким поцокиванием и очередями гулких ударов.

- Баба Тат, расскажи, как ты была маленькой...

Самый любимый - рассказ о Рождестве.

В Сочельник младших детей с утра посылали на каток. Он уже был украшен елками, но музыка не играла. Взявшись крест-накрест за руки, в чинном молчании проезжала по льду детвора: девочки с висящими на ленточках муфтами, младшие гимназисты, воспитанники училищ - ремесленного и реального. Кто где учится, было видно по фуражкам. Уличные мальчишки ловко скользили на дешевых коньках или даже, ближе к обочине, на подметках. Крупный звездчатый снег мелькал в воздухе, пестрил елочные гирлянды, засыпал катающихся... Когда нос и щеки начинало щипать с морозу, Таня звала младших братьев, близнецов Гришу—Леню, и все трое взапуски бежали домой. По обеим сторонам заснеженной улицы мелькали выставленные в витринах рождественские картинки, высящиеся в окнах домов еще не наряженные елки.

На обед в Сочельник полагался винегрет с черным хлебом и по кружке клюквенного киселя. За столом сидели в молчании, хотя детям, как младшим, так и старшим, которых не отправляли на каток, а позволяли принять участие в предрождественских хлопотах, очень хотелось поговорить о завтрашнем дне. Но до Звезды полагалось молчать - мать семейства, дама восточного типа Надежда Ивановна Лепорская, еще не в нарядной, с кружевами и рюшами, но уже и не в обычной будничной блузе, выразительно поглядывала на всякого, кто пытался завязать разговор. Отца за столом не было - как протоиерей военной церкви Георгия Победоносца, он уже ушел туда готовиться к ночной службе.

После киселя кухарка Устя уносила со стола посуду. Бала она красная, запарившаяся - в кухне дышало тесто на дюжину больших пирогов. Правда, Устя знала, что в этом деле ей быть только на подхвате, а главным выпекалой заладится сама барыня.

В четыре часа Надежда Ивановна отдергивала занавеску, чтобы видно было первую звездочку. Глядя на нее - или просто в темь зимнего неба, если оно бывало пасмурным - все вместе пели "Рождество Твое, Христе Боже наш" и "Дева днесь Пресущественного рождает", после чего Надежда Ивановна уходила, приказав детям не выглядывать из комнаты. Дети знали, что сейчас она вместе с денщиком Филиппом /отцу, как военному священнику, полагался денщик/ будет устанавливать в зале елку.

Но даже не о дивной елке, украшенной звездами, сластями и крымскими яблочками, все мысли оставшихся в столовой детей. Главное - то, что ночью в специально открытую вьюшку печи должен влететь Ангел с рождественскими подарками. Он положит их в башмаки, которые надо с вечера поставить у печки.

Старшие дети, гимназист Андрей и институтка Наташа знают, кто принесет им подарки, но не знают, какие. Поэтому они тоже взволнованы и увлечены. Таня упоенно говорит об Ангеле, широко раскрыв свои темно-вишневые глаза:

- В прошлом году он принес мне куклу, а Грише и Лене - стадо маленьких овечек...

- Да, стадо, - двумя одинаковыми голосами откликаются белокурые мальчики-близнецы; их темперамент не столь горяч, но в обычно спокойных голубых глазах светится оживление.

- Ангел приносит подарки только хорошим, послушным детям, - увлекается Таня до звучащего в голосе неистовства. - А я?.. - вдруг испуганно обрывает она себя. - Я была хорошей девочкой?

Наташа не прочь обсудить этот вопрос, но дверь уже открывается и в столовую вновь заглядывает Надежда Ивановна:

- Можете выйти, но в залу не заходить. Учите уроки, читайте книжки. В девять часов Таня и мальчики - спать, Андрей и Наталья пойдут со мной в церковь, - И прежде чем закрыть дверь, добавляет с обрадовавшей детей улыбкой: - И не забудьте поставить к печке башмаки!

В постелях только и разговору, что об Ангеле. Но перед сном еще нужно сыграть в свою обычную игру, иначе куда деваться зайчикам, белочкам и пеночкам? И вот Гриша, откинув одеяло, важным голосом говорит:

- Пароход готов.

И сейчас же Леня начинает испуганно звать:

- Зайчики, зайчики! Все ко мне - сейчас отплываем!

- Белочки, сюда! - вторит ему Гриша.